84 
Уважаемый мистер Рейзен (начала я)!
С величайшим сожалением я вынуждена отказаться от места гувернантки Годлин-холла. Мне представляется нежелательным в подробностях объяснять, отчего я принуждена покинуть сей дом. Довольно сказать, что обстановка здесь для жизни не пригодна. Я убеждена, что в подобных условиях нельзя растить детей, а посему намерена забрать с собою Изабеллу и Юстаса. Куда именно мы отправимся, я Вам сообщить не могу. По причинам, кои я изложу Вам позднее, я бы не хотела предавать бумаге место нашего назначения. Достаточно сказать, что я вновь Вам напишу, едва мы устроимся.
Уверяю Вас, что детям ни в чем не будет отказано. За их благополучие стану отвечать только я.
Прошу меня простить за подобную внезапность, однако, отправив настоящее письмо, я займусь сборами, дабы мы с детьми отбыли утром. Я хотела бы поблагодарить Вас за всю заботу, что Вы мне выказывали с первого дня, и надеюсь, что Вы всегда будете почитать меня своим другом.
Декламация подошла к концу, и я некоторое время подождала. Я предчувствовала ярость; шторы колыхнулись, но не возникло оснований полагать, будто призрак вошел и готовится к атаке. Может, просто сквозняк. Тем не менее я сочла, что она, где бы ни была, услышала каждое слово и раздумывает, что предпринять.
Я сунула письмо в конверт и вышла на двор; поднимался ветер, и я покрепче закуталась в шаль. Я направилась к домику Хеклинга. Уже стемнело, но стояло полнолуние. Лошадь в конюшне провожала меня глазами; проходя мимо, я встретилась с нею взглядом и помедлила, припомнив, как эта самая лошадь, одержимая дьяволом, преследовала мисс Беннет. Я боялась, что она сорвется с привязи и погонится за мною, вряд ли я останусь в живых при таком повороте событий. В тот вечер, впрочем, лошадь сохраняла невозмутимость — она лишь тихонько заржала мне вслед и продолжила жевать сено.
Взойдя на крыльцо и постучавшись, я пожалела, что не надела пальто, ибо стремительно холодало, и меня била крупная дрожь. Наконец дверь отворилась и на пороге возник Хеклинг в рубахе; за спиною у него мерцали две высокие свечи, и при таком освещении он представал гостем из мира иного. Мое появление не слишком его обрадовало.
— Гувернана, — проворчал он, выковыривая крошку табака из зубов.
— Добрый вечер, Хеклинг, — промолвила я. — Я прошу прощения за столь поздний визит, однако мне потребно отправить письмо.
Я протянула ему конверт, и он сощурился, разбирая имя адресата в лунном свете.
— Мистер Рейзен, — пробубнил он. — Ладненько, а то. С утра пораньше в первую голову отвезу.
Он шагнул было в дом, но я удержала его за локоть. Столь дружественный жест насторожил его. Он обернулся, и на миг мне почудилось, будто он сейчас меня ударит. Я в страхе попятилась.
— Простите, мистер Хеклинг, — сказала я. — Но это послание чрезвычайной важности. Мистер Рейзен должен прочесть его сегодня же.
Хеклинг уставился на меня, словно ушам своим не поверил.
— Час-то поздний, гувернана, — сказал он. — Мне бы покемарить.
— Повторяю, мне очень жаль. Но, боюсь, ничего поделать нельзя. Это безотлагательно. Я вынуждена просить вас доставить письмо немедленно.
Из глубин своего существа он испустил ужасный вздох. Я понимала, что он мечтает лишь остаться в одиночестве, безмятежно посидеть у камина с трубкою в зубах и, может, кружкою эля, беспрепятственно поразмыслить о бренности мира.
— А то, — в конце концов промолвил он. — Уж отвезу, раз такая важность. Ответа ждать?
— Просто удостоверьтесь, что он прочел, — сказала я. — Полагаю, ответ себя ждать не заставит. Спасибо вам, Хеклинг.
— А то, — буркнул он и отбыл в свое жилище на поиски сапог.
Я возвратилась к дому и толкнула парадную дверь, но другая сила, гораздо могущественнее меня, держала ее с другой стороны. Меня не допускали в дом. Над моей головою раздался скрежет — горгулья сорвалась с крыши и, вращаясь, устремилась вниз; я отпрыгнула, а она невероятным своим весом грохнулась наземь и разбилась на сотню каменных обломков. Камни разлетелись, один оцарапал мне щеку — я вскрикнула и прижала ладонь к лицу. Крови не было. Упади горгулья на меня, я, без сомнения, погибла бы на месте. Но я не погибла. Пока еще. Я ждала, распластавшись по стене, а сверху летели камни. Харриэт Беннет не ошибалась: крыша положительно обветшала. Камнепад прекратился, я опять попыталась войти, полагая, что незримая сила не впустит меня и на сей раз, однако дверь с легкостью отворилась, и я, ахнув, вбежала в дом, захлопнула дверь за собою и замерла, переводя дух. Может, я лишилась рассудка? Может, все предприятие мое — чистой воды безумие? Я сомневалась, что вновь узрю свет дня, и все же упорствовала. Либо я живу в Годлин-холле, либо она — вместе нам тут тесно.
84 
