очень нудно 
74 
На сей раз оба мэтра откровенно нервничали — как и часто появлявшийся там герцог. Неугомонный Стеклодув ухитрился расслышать его реплику мэтрам: «Если сорвется, отвечать будут не они, а вы, их дело десятое…» И откровенно этой реплике порадовался.
Засыпав и залив, что велели — пошла работа, — он ждал новых распоряжений, оказавшихся довольно неожиданными. Портьеру плотно задернули, возле нее прохаживался хмурый тип со скрамасаксом, а они трое получили строжайший приказ: за портьеру носа не совать, иначе получат кинжал в спину, а если выживут, испытают на себе немало скверного. Ну, и было обещано по окончании работ дополнительное жалованье.
Еще с полгода работа продолжалась почти как в прошлый раз — разве что теперь за портьеру ходили только оба мэтра. Причем они тоже на сей раз щеголяли в обожженных и запачканных фартуках — несомненно, выполняли ту часть работы, что прежде лежала на подмастерьях. Ну, а те делали свою. В отличие от прошлого раза, из-за портьеры порой наплывали незнакомые запахи: не обязательно противные, что-то потрескивало, словно бы электрические разряды, тянуло то грозовой свежестью, то едким дымком — но мэтры не поднимали по этому поводу переполоха, значит, так и было задумано.
Герцог появлялся в подвале чаще, чем обычно, и выходил определенно довольным. Троица и не пыталась заглянуть туда хоть одним глазком — сменявшиеся на дежурстве егеря выглядели людьми, которые сначала воткнут скрамасакс в брюхо, а уж потом станут задавать вопросы. Они и не собирались гадать, кто там на сей раз в банке, — все равно не догадались бы.
Зато они (всякий в одиночку) не раз ломали голову над обстоятельствами появления очередного младенца. Никаких сомнений, речь шла именно о младенце: когда почти все было готово, вместе с герцогом и мэтрами в подвале появилась женщина. Лица ее троица не видела, она оказалась закутанной в плащ до пят с низко опущенным капюшоном, но по движениям можно было заключить, что незнакомка довольно молода. В руке она несла точно такую же корзинку — но плотно закрытую холстинкой (Стеклодуву, стоявшему ближе всех, послышалось младенческое похныкиванье, но он не мог утверждать, что ему не почудилось). Зато в другом наблюдении он не сомневался: судя по паре реплик, герцог держался с вечерней гостьей, право слово, как с равной, да и ее осанка — что и в плаще не скроешь — мало походила на то, как держалась бы обычная белошвейка или прачка.
Что интересно, она появлялась в подвале по два-три раза в месяц, всегда в сопровождении герцога, проводила там от квадранса до получаса. Чем дольше, чем больше герцог веселел — в последний месяц, божилась троица, он выглядел как сержант, получивший похвалу от лейтенанта. Мэтры тоже веселели от месяца к месяцу, пару раз даже снисходили до шуток с подмастерьями, чего себе прежде не позволяли.
А подмастерья работали — уже привычно. И, поскольку человек яростно верит в лучшее, в то, что все плохое случается с кем-то другим, надеялись покинуть дворец в добром здравии, с увесистыми мешочками золота, на каковые и обустраивать новую жизнь. В последние месяцы им стали даже выдавать вино — правда, скромную порцию. Они это связали с тем, что та часть работ, которой они занимались, сократилась резко, и они чуть не часами бесцельно болтали в подвале, и даже с попустительства мэтров играли в кости. Вот мэтры целыми днями пропадали за портьерой (куда за последний месяц еще три раза привозили ящики, мешки и бутыли).
Дураку ясно — работа подходила к концу. Что для них троих могло повлечь самые разные перспективы — от насквозь приятных в виде золота, до самых печальных — не тянуло уточнять, каких именно. За своих товарищей по несчастью Стеклодув ручаться не мог — не было таких разговоров, а бумаги и стилосов им предусмотрительно не давали, зная, что все трое умеют писать и могут задумать что-то, не подмеченное возможными слухачами. Однако сам он не первую ночь перебирал варианты удачного побега — но ничего толкового в голову так и не пришло, будь на его месте кто-то вроде Вольного Топора или тюремного сидельца с большим опытом, кто знает, могло и выгореть — но не у простого ремесленника, никогда в жизни не державшего в руках оружия и бегать из-под стражи не приученного.
Все кончилось неожиданно. Когда они в назначенное время явились в подвал, обнаружили, что портьера отдернута, в сосуде нет ничего, кроме прозрачной жидкости, все жаровни погашены, разноцветные жидкости не струятся по трубам и змеевикам. Работа кончена. Случилось прежде раньше небывалое: мэтры (и герцог с ними!) сидели за простым столиком, на котором помещалась пара кувшинов вина и достойная герцога закуска. Герцог простер свое благорасположение до того, что налил подмастерьям по немаленькому стакану отличного вина, выложил на стол мешочки с обещанным вознаграждением и объявил: их работой он полностью удовлетворен, а потому намерен держать на службе и дальше. На жительство их поселят уже в одном из флигелей для слуг, семьи, как и обещано, выпишут.
74 
