Последние отзывы

  105  

• Шаз могучий пушистый зверек, в воздухе живет,
• Наблюдает за всем Олеаном, ворчливый как медведь,
• Дэни Мега О'Мэлли любила Шаза-плута,
• И сражалась с драконами каждый день, пока Шаз прикрывал ее задницу.
• О, Шаз могучий пушистый зверек…

И так далее.

С той первой ночи возвращения на Землю я не раз приходила к этому месту у стены и просто стояла, глядя на серые камни.

Всякий раз я приходила сюда подумать. Иногда бросала туда вещи. Однажды швырнула большой помятый стальной бак для мусора. Перед броском я написала на нем краской из баллончика: Я ВИЖУ ТЕБЯ, ЙИ-ЙИ. КЛЯНУСЬ, Я ИДУ. И всякий раз в итоге я изо всех сил старалась не думать и в особенности не чувствовать.

Теперь же я опустилась на сырую траву, прислонилась к стене, вытащила телефон и принялась наигрывать песню, пребывая в редкостно мазохистском настроении.

Пока маленький Джекки Пейпер^[58]путешествовал по лазурным морям на лодках с надутыми парусами, в поисках далеких пиратских кораблей на огромном хвосте Паффа, я думала обо всем том, что сделала за свою жизнь, сколько всего потеряла, я думала о Танцоре и о том, что потеряю и его в какой-то момент, и что я никак не могу это контролировать. И когда песня дошла до того момента, когда говорится, что драконы живут вечно, но маленькие мальчики — нет, я перекатилась на бок, свернулась клубочком и дала выход горю.

Я плакала и плакала, и произвела столько соплей, что можно подумать, что мы сделаны из соплей. Ну типа девяносто процентов соплей и процентов десять — кости, и кто знает, что за сила удерживает нас целыми в конце дня, что мешает нам расплавиться в лужу соплей?

Я знала, о чем эта песня. Я всегда ее ненавидела. Мама играла мне ее, когда я была ребенком, пела и танцевала по кухне, и я помню, как смотрела на нее и думала: Она РЕХНУЛАСЬ?

Какая ужасная песня! Почему кто-то вообще хочет ее слушать?

Я знала, что она о потере магии. Чуда и невинности. Потере веры в сказку, потому что мы ломаемся под весом ответственности и ошибочных ожиданий от мира. Я знала, как хорошо чувствовала себя, будучи ребенком. Я знаю, как плохо чувствовала себя моя мама, будучи взрослой. Я видела, что взросление делает с человеком, и не хотела ни капли из этого.

В тот день я поняла, что я умнее своей мамы. В день, когда она играла мне песню «Пафф, волшебный дракон». И от этого я не почувствовала себя счастливой, или значимой, или типа ух ты, круто, я реально умная.

Я почувствовала себя потерянной.

Если моя мама не умнее меня, а я завишу от нее, то кто о нас позаботится? Я практически решила, что это моя обязанность — заботиться о ней.

А потом я проснулась в клетке и поняла, что мы живем в мире, полном дерьма.

Мега-мозг. Я родилась с ним. Не знаю как. Не знаю почему. Возможно, Ро имеет к этому какое-то отношение, но если так, она играла с моей матерью еще до моего рождения. Зная Ро, она, возможно, создала меня в ходе какого-то эксперимента, смешивая людей с экзотическими Фейри, которых ловила, и кто знает, может быть, с частичкой Охотника, глазом тритона и лапкой жабы, оплодотворив мою маму в лабораторном сосуде.

Я понятия не имею, почему получилась такой, какой получилась.

Но чаще всего мне это нравится. Мне всегда это нравится.

За исключением таких дней, как сегодняшний. А их не было, не считая той ночи, когда я вернулась в Дублин, и еще другой ночи, когда мне было восемь. Кажется, три реально дерьмовых дня за двадцать лет — это не так уж плохо. О, еще ночь, когда Мак узнала, что я убила Алину. Четыре дня. Упс, день, когда Принцы Невидимых забрали мой меч. Ладно, пять дней. Все равно неплохо. Я наблюдаю за другими людьми. Некоторые плачут над рекламой открыток Холлмарк. Всякий раз, когда ее показывают.

Я потерла глаза кулаками, потом провела пальцами по крыльям носа, который теперь был полностью забит соплями.

Вот что ты получаешь от плача.

Головную боль. И я была так голодна, что могла сожрать лошадь с седлом и прочим.

И мои проклятые волосы снова вились. Это все гребаная влажность.

Я перевернулась, вытащила последний серебристый боб, и уже хотела было заглотить его, но потом подумала еще раз, почистила нос, попыталась вытереть с лица дождь, но он лишь продолжал меня мочить, и съела два протеиновых батончика. Боб был последним, что у меня осталось от Зеркал. Я не могла просто так с ним расстаться.

  105