Последние отзывы

  130  

— Но мы слышали вовсе не это, Младшая, — сказала Алина.

Танцор замахал на нее рукой, прося замолчать, глаза его внезапно загорелись.

— Всем молчать. Напевай, Мак. Просто продолжай напевать.

Я напевала. И напевала. И еще напевала. А он сидел, взгляд его расфокусировался, он слушал, кивал, и наконец широко заулыбался.

— Будь я проклят! — он крутанулся обратно к компьютеру. — Я слышу схему. Я ее вижу. Это одна из особенностей моего мозга. У всего есть структура. Даже у социальных взаимодействий. Иногда сложно в них не потеряться. Иногда, — говорил он, печатая, — я так отвлекаюсь составлением математических конструкций из социальных ситуаций, что забываю, что на самом деле являюсь их участником, — он замолчал и несколько минут печатал, напевал ноты, снова печатал, затем оттолкнулся от компьютера и уставился на меня, сияя. — Я знаю, что с тобой не так, — радостно заявил он.

— Просвети меня, — настороженно произнесла я.

— Ты слышишь песню наоборот. Идеально перевернутой. На каждом гребаном уровне. Нереально. И ты даже недостаточно умна, чтобы понять, насколько это фантастически невероятно. У тебя синдром Аспергера^[64]? — потребовал он. — Какие еще необычные вещи делает твой мозг? — он прищурился, сверля меня взглядом, будто я потрясающий образец, который ему хочется шлепнуть на стеклышко и запихнуть под микроскоп.

— Наоборот. Объясни.

— Как только ты начала напевать, я понял, что по сути это то же самое. И в то же время нет. Инверсия — это перестройка элементов с ног на голову в интервалах, гаммах или мелодиях. Проще говоря, ты слышишь музыку шкатулку полностью перевернутой, — он сделал руками вращательное движение. — Идеально перевернутой, и это невероятно. Люди не слышат музыку идеально перевернутой.

— Сыграй на клавиатуре так, как я ее слышу.

— Дай мне секундочку, — он вернулся к работе за компьютером, переворачивая то, что он ранее перевел в числа. Закончив, он открыл программу, ввел данные, нажал на какие-то кнопки, и через колонки компьютера полилась музыка.

Я мгновенно перенеслась в состояние блаженства.

В этот раз, как я с радостью заметила, я была не одна такая.

Это слишком рано закончилось, и мы втроем покачали головами, чувствуя себя ужасно потерянными.

— Это, — сказал Танцор тихим ошеломленным голосом, — было самой выдающейся последовательностью частот, которую я когда-либо слышал.

Алина согласилась, выглядя слегка потрясенной.

— Это и есть песня? — потребовала я.

Танцор фыркнул.

— Ты у меня спрашиваешь? Откуда я должен знать? Ты чертова королева, которая должна с ней что-то сделать. Так ведь?

— Думаю, это должна быть она. Но это просто бессмысленно. Король не сумел ее воссоздать. Мы точно это знаем. Иначе он превратил бы возлюбленную в Фейри, а он этого не сделал. А он отдал возлюбленной музыкальную шкатулку задолго до того, как она предположительно убила себя.

— Тогда это не может быть песней, — сказала Алина.

— Возможно, это ее часть, и он так и не смог найти остальное, — предположила я.

Танцор запустил обе руки в волосы, как будто готов был выдрать их все с корнем.

— Гребаный ад, будем надеяться, что это не так. Знаешь ли ты, насколько невозможно закончить чью-то чужую симфонию? Абсолютно. Посмотри на выдающиеся умы, которые работали над Десятой симфонией Малера. Ни одна версия мне не показалась правильной. Я так злился, слушая их, что сам предпринял несколько попыток. И получилось не лучше. Невозможно полностью продублировать чье-то чужое творческое видение.

— Но если конкретно эта песня создана из частот, влияющих на материю — что, я уверена, твои гаджеты как-то выяснят — ведь даже часть песни поможет тебе заглянуть в то, какие частоты воздействуют на материю черных дыр? И ты ведь сможешь опираться на это в дальнейшем?

— Конечно, — измученно произнес Танцор. — Если бы у меня было несколько столетий для работы и бесчисленное количество идеально сдерживаемых черных дыр для тестирования моих теорий.

Я вздохнула, прижимая пальцы к вискам и усиленно думая.

— Я знаю, в этом что-то есть. Я не знаю, откуда мне это известно, но я знаю. Просто конвертируй это, инвертируй и попробуй проиграть одной из маленьких черных дыр, ладно?

Он пожал плечами.

— Попытаться стоит. Мы все равно не можем сделать ничего другого, — он развернулся в кресле и начал печатать. Примерно через три секунды он бросил через плечо. — Уйдите. Вы нарушаете личное пространство моего мозга.

  130