очень нудно 
48 
– Ага. И много выпили?
– Машка, да бросай ты трубку! – крикнул Степа, в руках у которого все же возник горе-плесневелый сыр.
– Кто у вас там? Что происходит? – В его голосе тут же появился металл. Но и в Машином тоже.
– Это мое личное время, с кем хочу, с тем и провожу.
– Роберт ваш в Амстердаме, так что, полагаю, у него есть заместитель.
– А как же!
– Отлично!
– Просто прекрасно! – не уступала ему Маша. Тогда Гончаров наконец замолчал.
– С чего вы решили, что вам придется со мной спать? – спросил он. – Глупость какая-то.
– Да? Думаете, я дура? Идиотка?
– Если бы я думал, что вы дура, я не нанял бы вас курировать один из важнейших для меня проектов.
– Не думаете же вы, в самом деле, что я поверю в эту чушь? – выкрикнула Маша.
– Не думаете же вы, в самом деле, что вы были настолько неотразимы в моей грязи, что я теперь только и думаю о том, как заманить вас в постель!
Это был удар ниже пояса. Маша никогда не была о себе слишком высокого мнения, во всяком случае, с позиции межполовых отношений. Мальчики ее не обходили стороной, но и в штабеля от ее появления никогда не укладывались. А уж о том, чтобы влюбиться в нее настолько, чтобы подкупить ее начальство, – такое ей и вправду никогда бы в голову не пришло. Если бы не Степочка.
– Кто вбил вам в голову такую чушь? – спросил Гончаров.
– Не важно!
– Согласен. Итак, вы увольняетесь? Говорите сейчас и не морочьте мне голову. У меня завтра много дел.
– Я… да, увольняюсь, – прошептала Маша и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
– Понятно, – тихо ответил Гончаров, и голос у него был, это точно, расстроенный. Или ей это только кажется?
– Я не такой уж специалист, чтобы вы все это…
– Сколько вы выпили? – перебил ее Николай.
– Я… не знаю. Какая разница? – Маша отвела взгляд от опустошенной бутылки.
– Большая разница, – отрезал он. – Давайте так. Поговорим завтра.
– Это большая возможность для меня, – будто извиняясь, затараторила Маша. Выпитое придавало ей такую храбрость, которой за ней вообще-то никогда не водилось. – Но я не стану… не стану ради этого…
– Я уже понял. Я позвоню вам завтра. – И Гончаров отключился раньше, чем Маша успела сказать что-нибудь еще. Она стояла посреди собственной кухни, потрясенная и растерянная, а жесткий властный голос Гончарова все еще стоял у нее в ушах. «Я уже понял. Я позвоню вам завтра».
– Слушай, Машка, вот это да!
– Что – да? – закричала она. – Что – да? Ты знаешь, что он сказал про всю эту твою теорию заговора? Что это просто смешно! Что не такая уж я и красавица!
– Смеешься?
– Я? Я что, похожа на человека, которому смешно? Ты что, не понимаешь, что я из-за тебя чуть не потеряла работу своей жизни?
– Ты что, Машка? – вытаращился на нее Степа. – Ты не поняла? Да он же всерьез в тебя втрескался!
– Ты считаешь? – И Маша опрокинула остатки вина из стакана. – Ерунда.
– Нет, не ерунда, – упрямо замотал головой Степан.
– Ну, в таком случае ему предстоит пережить жестокое разочарование. Потому что я собираюсь с ним работать. И только! – И Маша хотела поставить стакан на стол, но промазала. Стакан со звоном разлетелся на мелкие осколки. Кафельный пол не любит пьяненьких девушек.
Глава одиннадцатая
Утро добрым не бывает
Ночью Маше приснился сон, как будто она стоит посреди незнакомого городка где-то на побережье Португалии, и даже название этого города она почему-то запомнила – Валенса. И она стоит почему-то по щиколотку в воде, а вода холодная. И какой-то человек рассказывает ей, что через Валенсу пройдет скоростная дорога, определенно ЦКАД, и что из Сокольников сюда можно будет попасть буквально за полчаса. Вот только вода в Валенсе почти никогда не прогревается.
Человек говорил, и говорил, и говорил, и Маша не знала, как уже его заставить молчать. Голос у него был такой противный, раздражающий, а видела она его, этого человека, не в первый раз. Кажется, это был прораб с гончаровского поля.
Сон даже во сне казался какой-то ерундой, но выдраться из него было не так-то просто, и, открывая глаза, Маша все еще была уверена, ощущала на уровне чувств, что португальская Валенса – это где-то в Подмосковье, по Рижскому направлению.
Звонил телефон. Он замолкал и тут же начинал вибрировать снова – с тумбочки, стоявшей прямо рядом с кроватью. Звонил и звонил, и Маша догадалась, что противный голос во сне – как раз эта противная вибрация. Интересно, сколько он уже так жужжит? И как только заряд не кончится, ведь на зарядку Маша его вчера поставить забыла.
48 
