очень нудно 
59 
Интересно, во сколько это удовольствие обойдется Гончарову? А вдруг он потом это вычтет из ее зарплаты?
«Тьфу, что за дурацкие мысли».
– Что же вы сразу-то не обратились? – сетовал хирург-травматолог, осматривая Машину ногу с такой тщательностью, словно ей грозила реальная угроза. – Порез совсем рядом с артерией. Поэтому такое сильное кровотечение. Ногу нагружать нельзя.
– Совсем? – ахнула Маша.
– Вам нужно воспаление?
– Нам воспаление не нужно! – вместо нее ответил стоящий рядом Гончаров.
– Я наложу повязку, и пускай девушка посидит на больничном хотя бы пару дней. Все должно затянуться, но порез в таком неудобном месте – будет постоянно травмироваться при ходьбе, так что нужно подождать.
– Ага, значит, на работу нельзя? – спросила Маша, и Гончаров рассмеялся в голос.
– Не знал, что вы еще и актриса хорошая. Это прозвучало так, словно вы по-настоящему расстроены.
– Но… я думала… парк и слушания… – растерялась Маша. Она вдруг поняла, что и тут Гончаров оказался прав. Она действительно расстроилась от перспективы просидеть дома в одиночестве целых два дня. Ее сумасшедшее приключение – оно нравилось ей. И эти разговоры с местными жителями уже разожгли ее воображение, она невольно ловила себя на мыслях о разных вариантах и стилях для парка. Она собиралась, как только доберется до нормального компьютера, который как раз привезли прямо на поле, посмотреть современные тенденции в парковом строительстве. Парк «Сокольники» в этом смысле казался Маше плохим примером для подражания, там было много минусов, и прежний подход к отдыху казался Маше устаревшим. Пару раз за лето они со Степочкой и Соней ездили в парк Горького: на концерт в Зеленом театре в первый раз и на пляжный волейбол во второй. Теперь Маша припоминала, как понравился ей парк, в сравнении со всем, что она видела прежде. Нужно почитать, посмотреть. Хочется работать.
Вдруг Маша поймала себя на очевидной мысли, что работать-то вообще-то можно и дома. Что мешает?
– Какое трудолюбие и преданность делу, – рассмеялся Гончаров. – Доктор, а если девушку будут привозить и увозить и вообще носить на руках, ей можно будет работать?
– Ну, если только на руках, – улыбнулся доктор, обрабатывая рану.
– Мечта сбылась! Вы будете доставлены к месту службы, только вот по лесам вам пока бегать не придется. Но почему-то я уверен, что на разбор всей той техники, что вы заказали, у вас уйдет не меньше двух дней.
– Вы просто не начальник, а мечта! – в тон ему ответила Маша, выкатываясь из кабинета. Назло ему она сама прокрутила колеса своего кресла, не дав ему помочь. Со стороны это могло выглядеть, как будто человек на инвалидной коляске пытается скрыться от погони.
– Осторожней на поворотах! – усмехнулся Гончаров, расписываясь в бумагах на стойке регистратуры. Маша выехала на улицу и глубоко вдохнула. Она не хотела бы работать дома, потому что там не было бы его. Гончарова. Господи, кошмар какой… Ей нравится находиться в его обществе? С чего бы? Ведь они друг другу ни одной фразы не сказали без подколки, без насмешки.
Дура, вот ведь дура. Сдурела девка, как сказала бы мама.
– Ну что, доктор сказал, что жить будете, – бросил Маше Гончаров, поднимая ее на руки уже каким-то даже привычным жестом. Водитель отошел куда-то, так что Николай оказался перед идиотской дилеммой – как открыть дверь, не уронив девушку. Он повернулся к машине боком, попытавшись ухватиться за ручку пальцами, но тугая дверь не поддалась.
– Поставьте вы меня, а то грохнемся оба, – сказала Маша, чувствуя себя совершенно по-идиотски в его руках.
– Не могу. Предписания врачей нарушать нельзя.
– Вы со всем своим персоналом так носитесь? Вы их всех носите на руках? – продолжила Маша, и Гончаров посмотрел с немой яростью Маше в глаза. Затем он перебросил ее к себе на плечо, вытянул освободившуюся руку и раскрыл дверь машины. На секунду он оказался невероятно близко к ее лицу и заслонил Маше небо. Он смотрел на нее, и бесенята плясали в его глазах. Маша чувствовала его дыхание, его аромат – легкая нотка кофе, тонкий след лосьона после бритья, запах его шампуня на растрепавшихся волосах. Она видела его губы, ярко-розовые, слегка обветренные.
Время застыло, и Машино сознание помутилось от мысли, что он сейчас может ее поцеловать. Она попыталась вдохнуть, но не смогла, помешало волнение. Она смотрела в его черные глаза и паниковала. Одно дело – любить фотографию в телефоне, мечтая о романтических прогулках, будущем безоблачном счастье и двух красивых детках. Совсем другое дело – лежать в объятиях взрослого сильного мужчины, перед которым невозможно устоять и которого невозможно предсказать, как невозможно предугадать точно, куда и как ударит цунами.
59 
