7 
Маша влетела в офис с пятиминутным опозданием – результат утренних препирательств с противным младшим братом. Она воровато огляделась, прикидывая, кого она опередила, а кто еще принесется ей вослед. Просторное помещение с высоченными, уходящими в небо потолками казалось почти пустым.
Хорошо. Но важно было понять, здесь ли Борис Яковлевич Щучка. Их босс был человеком редких душевных качеств – гестапо сокрушалось бы от того, что он в нем не работает. Среднего роста, крепкого телосложения; у него было широкое лицо, сияющее фальшивым счастьем. Все, кто знал его хоть немного, боялись его «улыбки Чикатило», которая никогда не сулила ничего хорошего. Щучка умел улыбаться только нижней частью лица, а взгляд пронизывал собеседника азотным холодом. Однажды Щучка встретил одного из их дизайнеров не только улыбкой, но и широкими объятиями. Не то чтобы он на самом деле его обнял, но он увидел дизайнера, улыбнулся, раскинул руки и закричал:
– Ба, какие люди!
Надо ли говорить, что к обеду дизайнера уволили с волчьим билетом. К сожалению, в архитектурных кругах Борис Яковлевич был человеком известным и уважаемым, и с его мнением считались.
Маша пролетела через коридор, по пути прикидывая, в каком порядке ей нужно распечатывать листы. Мелкий таракан все спутал, и теперь Маша пыталась вспомнить и порядок работ, и красивую стройную речь, которую она приготовила и заучила. Мысли рассыпались, волнение брало свое. В зале почти никого не было, только уборщица начищала паркет. Видать, дизайнеры поразбежались на объекты.
Их офис располагался в самом центре города, занимал целый мансардный этаж старой фабрики, и урбанистический дизайн выигрышно подчеркивал вкус и мастерство людей, работающих тут. Стеклянная крыша вместо потолка наполняла помещение воздухом и светом. Однако была и проблема. Просторный зал просматривался с миллиона разных точек. Фактически он на двух уровнях был окружен кабинетами со стеклянными дверями. Из-за перил второго уровня, сверху, весь их муравейник вообще был как на ладони.
– Машка, ты чего такая мутная? – Голос раздался почти рядом и так неожиданно, что Маша подпрыгнула и охнула. Это был Степка. Очкастый и лохматый, похожий на черепаху Тортилу, он стоял под лестницей, идущей на второй этаж, и держал в руках какой-то странный металлический ящик с проводами.
– Вот черт! Напугал.
– Говорили мне, что нужно начинать бриться… – усмехнулся Степка.
– Это что ж такое? – усмехнулась Маша. – Бомба?
– Ага, бомба. Давно пора разнести все тут к чертовой матери. Вот только забыл, куда тротил положил.
– Степан!
– Щучка велел установить дополнительный сервер. Куда вы только память деваете? Лопаете ее терабайтами!
– У нас файлы большие, графические, – обиделась Маша, ибо это был стародавний, испокон веков шедший между дизайнерами и сисадминами конфликт. Каждая сторона считала членов другой бездельниками и дармоедами. Взаимопонимания между ними было – кот наплакал.
– Вы бы хоть изредка хоть что-то стирали, а? Есть же такая кнопочка, «del» называется. Нет? Не слыхали? – Степка возмущенно покачал головой и только потом обратил внимание на Машино платье: – Что, Золушка, на бал собралась? Туфелек не дать? У меня в серверной как раз кеды завалялись.
– Иди ты в баню, фея! – отмахнулась Маша. – Жарко на улице, не заметил?
– Так ты приходи совсем голой. С твоей-то фигурой… У тебя тогда, может, карьера в гору пойдет! – предложил Степка с невозмутимым видом.
– Лучше скажи, Щучка здесь?
– Выдохни уже, Золушка, Щучка ушел в кафе кофе пить. Весь наш высосал, теперь пошел осушать «Шоколадницу». Я вообще не понимаю, как от такого количества кофеина он по потолку не бегает.
– Он бегает, просто так быстро, что ты увидеть его не успеваешь. Слушай, ты мне включи широкоформатник, ладно? – подкатила Маша.
– Опять? Вашими картинками можно Красную площадь застелить, – вздохнул Степка, воспринимавший утрату дорогой бумаги крупного формата как собственную потерю, потому что закупка новых тяжеленных пачек почему-то тоже была введена в его обязанности.
– У меня сегодня день Х, – пожаловалась Маша.
– И ты в белом? Веришь рекламе, наивный ребенок? – осклабился Степка.
– Фу! Твой цинизм не знает никаких рамок. Совещание у нас. По «Русскому раздолью».
– Будете разрушать?
– А как же, – хмыкнула Маша. – До основанья, а затем… В общем, нужно распечатать кое-что.
7 
