Последние отзывы

  66  

— Сегодня у Золотинки годовая уборка, — сказал он, — и осенняя стирка. Для хоббитов мокровато — отдыхайте, пока можете. Лучшее время для беседы, для длинных историй, вопросов и ответов. Том начнет рассказывать — слушайте!

И рассказал он им много замечательных историй, то будто разговаривая сам с собой, то вдруг взглядывая на них светло-голубыми глазами из-под густых бровей, то переходя на песню, а иногда вскакивая с кресла и приплясывая по комнате. Он рассказал им о пчелах и цветах, о повадках деревьев, о странных лесных тварях, о созданиях добрых и злых, дружественных и враждебных, жестоких и ласковых, о тайнах густых чащоб.

Они слушали и начинали понимать жизнь Леса, отдельную, ни на что не похожую, где все было на своем месте, а они вторглись незваными чужаками. В рассказ Тома то и дело входила Старая Ива, Фродо теперь узнал о ней все, что хотел знать, и даже больше, но это знание не успокаивало и не радовало. Слова Тома обнажали сердца деревьев и их мысли, чаще всего темные и странные, исполненные ненавистью ко всему, что может свободно ходить по земле, ползать, летать, грызть, ломать, рубить, жечь: деревья мстили разрушителям и захватчикам.

Этот Лес недаром звался Старым; он таким и был: последний бастион некогда огромных лесов. В нем еще жили, старея медленно, как горы, праотцы деревьев, помнящие времена, когда они были здесь полными хозяевами. За бесчисленные годы в них выросла гордыня, укоренилась злобная мудрость. Но не было дерева опаснее Старой Ивы; сердцевина ее сгнила, но вместе с зеленью она каждый год наливалась силой; она была коварна и повелевала ветрами; ее песни и ее мысли проникали в самые глухие углы Леса по обеим сторонам Реки; серый алчный дух, зарываясь в землю сетью тонких и длинных корней, тянул из нее новую силу и питал ею бесчисленные руки ветвей, жадными пальцами хватающие даже воздух. Ей покорились почти все деревья Леса, от Городьбы до Могильников.

Вдруг Том оставил Лес в покое, и его рассказ поскакал вверх по течению молодого ручья, через водопадики, по пене и пузырям веселой воды, катящейся по старым камням с трещинами, заросшими влажным мхом, по лужайкам с мелкими цветами, до самых Могильников.

Они услышали о Великих Могильниках, зеленых холмах, увенчанных каменными кольцами, глубоких пустотах под курганами. Блеяли отары овец. Воздвигались зеленые валы и белые стены. На высотах вырастали крепости. Сражались между собой Короли малых государств, и огонь юного Солнца отражался в багровых клинках нововыкованных жадных мечей. Победы сменялись поражениями; рушились башни, пылали крепости, и пламя поднималось до небес. Золото копилось в усыпальницах Королей и Королев, закрывались Каменные двери, а над всем этим вырастала трава. Овцы паслись на курганах и щипали траву, а потом снова ничего не было, кроме пустой земли.

Из дальнего Мрака явилась Черная Тень, и кости зашевелились в Могилах. Умертвия бродили в пустотах под холмами, звеня кольцами на холодных пальцах и золотыми цепями в ночном ветре. Каменные кольца на вершинах, давно вросшие в землю, оскаливались в лунном свете, как выщербленные зубы.

Хоббитам стало страшно. В Хоббитшир доходили легенды об Умертвиях из Могильников далеко за Лесом. Но хоббиты не любили их слушать даже возле уютного камина. И вдруг эти четверо сразу подумали о том, что заслоняла от них радость дружественного очага: дом Бомбадила стоит совсем рядом с ужасными Могильниками. Они потеряли нить рассказа и зашевелились, с тревогой взглядывая друг на друга.

Когда они снова стали слушать, Том уже блуждал в неведомых им землях и Незапамятных Временах, когда мир был шире и Море омывало западные берега; а он уходил все дальше, глубже во Время, и пел о древних звездах, под которыми проснулись первые Эльфийские Властители.

Вдруг он замолчал и головой качнул, словно засыпая. Хоббиты заворожено сидели на своих местах, и им казалось, что под чарами слов затих ветер, высохли дождевые облака, сгинул день, и Тьма простерлась от востока до запада, и было лишь темное небо и свет мириадов белых звезд.

Прошло ли утро и настал вечер того же дня, или миновало много дней, Фродо не мог сказать. Он не чувствовал ни голода, ни усталости, только изумлялся. Его окружало молчание неба, и звезды светили в окно. Вдруг он испугался огромной тишины и сквозь изумление и страх проговорил:

— Кто ты, Господин?

— А? Что? — сказал Том, встрепенувшись и блеснув глазами в полутьме. — Ты же знаешь, как меня зовут, — вот и ответ… Скажи, кто ты, один, сам по себе и безымянный?.. Но ты молод, а я стар. Старейший я, вот кто. Запомните, друзья: Том был здесь раньше реки и деревьев; Том помнит первые капли дождя и первый желудь. Он протаптывал здесь тропы раньше Громадин и видел, как пришли невысоклики. Он был здесь раньше Королей и их могил, и Умертвий. Когда эльфы проходили на запад, Том уже был здесь, он был здесь до того, как моря изменили берега… Он знал Тьму под звездами, когда в ней не было страха, — до того, как из-за Пределов Мира пришел Черный Властелин.

  66