очень нудно 
32 
Войско ехало по серой дороге вдоль Ледянки, пенившейся в каменистом ложе, мимо деревенек Подгорной и Приречной, где из темных окон домов на них смотрели печальные женщины. Без музыки рогов, без звона арф и без песен начинался этот Великий Поход на восток, который потом славили в песнях многие поколения, и о котором были сложены такие слова:
- Из Дунгарского лагеря утром туманным
- С доблестным войском сын Фингла скакал.
- В Эдорас он прибыл, столицу Рохана,
- Старый град рохирримов во мгле лежал.
- Не блестели крыши Двора Золотого,
- Феоден прощался с вольными людьми,
- Со своим Дворцом и своим престолом,
- С пиршественным залом и лошадьми.
- Взял он с собой непреклонную верность,
- Позабыл о страхе, печаль прогнал с лица.
- Судьба позвала Короля Феодена,
- Свой долг он выполнил до конца.
- Пять ночей и дней вперед он ехал,
- За ним на восток дети Эорла шли:
- Лесом Фириэн, степью Анориэна —
- Шесть тысяч бойцов Рубежной земли.
- Рок привел их в Мундур могучий,
- Великую твердыню морских Королей.
- Миндоллуин окутали грозные тучи,
- И горела трава Пеленнорских полей.
- Там коней и всадников Тьма поглотила,
- Затих навеки топот копыт.
- Многим судьба там глаза закрыла,
- Лишь песня теперь о них говорит…
Король въезжал в Эдорас в полдень, но Тьма плотно закрыла небо. Весь мир в ней потонул. Феоден почти не задержался в столице, лишь добавил к своему войску несколько десятков всадников, не успевших явиться к Смотру. После трапезы перед самым Походом Феоден милостиво пожелал своему оруженосцу счастливо оставаться. Мерри попытался еще раз уговорить Короля взять его с собой в Поход.
— Я же сказал тебе, что впереди дорога, с которой твой Корешок не справится, — ответил Феоден. — И что ты сможешь сделать в битве, которая произойдет на полях Гондора, мой храбрый Мерриадок, хотя у тебя есть меч и смелое сердце!
— Никто заранее не знает, что окажется нужным в бою, — ответил Мерри. — Но зачем же ты взял меня в оруженосцы? Разве не для того, чтобы я всегда был при тебе? Я не хочу, чтобы в песнях пели про то, как меня оставили дома!
— Мне доверили твою жизнь и твою судьбу, — ответил Феоден. — Ни один из моих воинов не может взять лишний груз на седло. Если бы битва была здесь, у наших стен, то кто знает, может быть, и ты совершил бы подвиги, достойные прославления в песнях; но отсюда до Мундура, столицы Денэтора, сто гонов и два. Это мое последнее слово, Мерриадок.
Мерри поклонился и, расстроенный, отошел. Оставалось только смотреть, как готовится к Походу войско.
Люди подтягивали подпруги, проверяли седла, поглаживали взволнованных лошадей. Некоторые тревожно смотрели на небо. Вдруг к хоббиту незаметно подошел воин и шепнул:
— У нас говорят: «Где воли хватит, пусть найдется».
Мерри посмотрел ему в глаза и узнал молодого солдата, который утром привлек его внимание.
— По твоим глазам я вижу, что ты хочешь ехать туда, куда отправляется Король Рубежного Края?
— Да, — признался Мерри.
— Значит, поедешь со мной, — сказал молодой всадник. — Я посажу тебя в седло и прикрою плащом, пока мы не отъедем далеко в степь, где станет еще темнее. Нельзя противиться такому сильному желанию, как твое. Ничего никому не говори и иди за мной.
— Спасибо тебе, спасибо от всего сердца, — сказал Мерри. — Но назови мне свое имя.
— Ты его не знаешь? — тихо спросил всадник. — Можешь называть меня Горедар.
Вот так вышло, что когда Король Рохана выступил в дальний Поход, за ним поехал хоббит Мерриадок на одном седле с Горедаром, а рослый серый жеребец Вихрь даже не почувствовал лишнего груза, ибо сам Горедар, ловкий и стройный, был невысок и весил меньше среднего воина.
Поскакали в полумрак навстречу Тьме. На ночь разбили лагерь в густом лозняке недалеко от впадения Ледянки в Реку Энтов, в двенадцати гонах от Эдораса.
На рассвете поскакали дальше по степи, потом по заболоченной низине. К середине дня справа показался массив Фириэнского леса на холмах под горой Фириэнат, пограничной вершиной Гондора, слева тонули в тумане приречные болота.
Время от времени к войску на всем скаку подъезжали одинокие всадники, чтобы доложить Королю то о нападении на восточные границы, то о банде орков, вторгшихся в пределы страны с Приречного Нагорья.
32 
