Глава девятая.

ПОСЛЕДНИЙ СОВЕТ

Утро после Битвы настало ясное, легкие белые облачка плыли по небу, ветер переменился и дул с запада на восток. Леголас и Гимли поднялись с рассветом и испросили разрешения пойти в город, потому что очень хотели повидаться с Мерри и Пипином.

— Как я рад, что оба живы,— говорил Гимли.— Столько сил мы на них потратили на роханских дорогах, хорошо, что не зря, а то было бы очень обидно.

Эльф с гномом вместе вошли в город, и гондорцы на улицах с удивлением разглядывали необычную пару: Леголас сиял невиданной красотой, чистым и звонким голосом пел в блеске утра эльфийские песни, а Гимли топал рядом с ним, поглаживая бороду и с интересом осматриваясь.

— В обработке камня они неплохо разбираются,— высказался гном, разглядывая стены.— Иногда, правда, небрежничают. Мостовую можно было ровнее выложить. Как только Арагорн примет хозяйство, я ему предложу услуги наших подгорных каменщиков. Уж мы ему отстроим столицу, которой можно будет гордиться!

— Тут не хватает садов,— заметил Леголас.— Дома мертвые, мало живой зелени, которая растет и радуется жизни. Если Арагорн примет хозяйство, Лесной народ пришлет ему поющих птиц и деревья, которые зеленеют зимой.

Наконец они оказались пред лицом князя Имрахила. Леголас посмотрел на него и низко поклонился, потому что признал человека, в чьих жилах текла эльфийская кровь.

— Привет тебе, Повелитель! — сказал он.— Давно ушли соплеменники Нимродэли из Лориэнских лесов, но, как видно, не все отплыли из Эмроса на Запад за Большую Воду.

— Так говорят старые легенды в моей стране,— ответил князь.— Но с Незапамятных времен в ней ни разу не появлялся ни один из сыновей Дивного Народа. Удивлен я такой встречей среди военных забот и горя. Что тебя сюда привело?

— Я один из Отряда, вышедшего с Мифрандиром из Имладриса. Сюда я пришел с другом, вот этим гномом, в свите Достойного Арагорна. Мы хотим встретиться еще с двумя друзьями, Мерриадоком и Перегрином, которые, как нам сказали, находятся у тебя в городе.

— Ты их обоих найдешь в Домах Целения, я охотно тебя туда провожу,— сказал князь.

— Нам хватит и менее знатного провожатого, Повелитель,— сказал Леголас.— А к тебе я пришел с поручением от Арагорна: он не хочет сейчас входить в город, но есть необходимость немедленно созвать совет военачальников, и он просит тебя и Эомера Роханского безотлагательно прийти в его шатер. Мифрандир уже там.

— Мы придем,— ответил Имрахил, и они расстались, учтиво обменявшись прощальными словами.

— Вот благородный муж и большой вождь людей, — сказал Леголас.— Если сейчас, на закате Гондора, в нем есть такие мужи, то, наверное, велика была его слава в дни расцвета!

— И в каменном деле они были мастера,— подтвердил Гимли.— Самые старые постройки сработаны лучше новых. Так всегда у людей: сеют старательно, а потом весенние заморозки, а потом летние напасти, и урожай уже не такой, каким обещал быть.

— Но все зерно редко вымирает,— заметил Леголас.— Бывает, что в пыли и грязи оно терпеливо ждет, чтобы прорасти в неожиданном месте. Дела человеческие нас переживут, мой Гимли.

— И все же в конце будет лишь тень того, что могло быть,— сказал гном.

— Этого даже эльфы не знают,— ответил Леголас.

Подошел слуга, посланный князем, отвел их в Дома Целения, где они застали своих друзей в саду, и встреча их была радостной. Некоторое время они все вместе гуляли и беседовали, наслаждаясь краткими часами покоя в тишине раннего утра, свежим ветром, овевающим верхние ярусы города. Потом, когда Мерри устал, сели на стене, спиной к зеленому саду, окружавшему Дома Целения, лицом к югу, к сверкающему на солнце Великому Андуину, который убегал туда, где даже зоркие глаза Леголаса ничего не видели, пропадал в широких равнинах и буйной зелени Лебенина и Южного Итилиэна.

Теперь Леголас молчал, пока друзья говорили, и неотрывно смотрел вдаль, против солнца, пока не увидел белых морских птиц, летящих над рекой вверх по ее течению.

— Смотрите! — закричал он.— Это чайки! Они летят с Моря в глубь земли. Удивительные птицы растревожили мне сердце. Я не встречал их, пока мы не дошли до Пеларгира, и там я услышал, как они кричат, когда мы скакали к кораблям на битву. Тогда я на мгновение забыл о войне, охватившей просторы Средиземья, потому что их жалобная песня была о Море. Море! Увы, я его не увидел. Но глубоко в сердцах моих соплеменников дремлет тоска по Морю, которую опасно будить. Чайки ее во мне пробудили. Больше мне не будет покоя в лесу под дубами и буками.

  69