2 
Но, как и всякий умный песик, она многому научилась.
А потом, после предательства, после пронзительного разочарования, пусть она и ревела, но смогла зализать свои раны и использовать все, чему научилась.
Но на этот раз, подумала Дина, на этот раз наступила ее очередь, и игра пойдет по ее правилам. Теперь они с Анджелой встречались на Динином игровом поле. Наивная девчушка из Канзаса была вполне готова поиграть мускулами честолюбия и успеха.
И может быть, когда они встретятся, все наконец-то станет на свои места. Это будет разговор на равных. Если невозможно забыть прошлое, то разумнее все принять, как есть, и двигаться дальше.
Дина опустила пропуск в прорезь у двери студии. Мигнула зеленая лампочка. Она толкнула дверь вперед, в темноту.
В студии никого не было.
Дине это понравилось. Она пришла первой, и это давало ей еще одно преимущество: теперь она чувствовала себя хозяйкой, принимающей нежеланную гостью в своем доме.
Опять улыбнувшись, Дина шагнула вперед, пытаясь на ощупь найти выключатель верхнего ряда ламп. Ей показалось, что она услышала какой-то звук, шепот, почти не нарушивший тишины. Дина ощутила укол внезапного страха. В студии кто-то был.
«Анджела», – догадалась она и щелкнула выключателем.
Но еще до того, как зажглись верхние лампы, гораздо более яркие огни вспыхнули в ее голове. Острая боль – и все опять погрузилось в темноту.
* * *
Дина застонала. Медленно возвращалось сознание. Голова, тяжелая от боли, упиралась в спинку кресла. Нетвердой рукой она потянулась наугад к тому месту, где, казалось, находился эпицентр ее мучений. На пальцах темнела кровь.
Дина попыталась оглядеться и окончательно растерялась. Она сидела на своем привычном месте, в собственном кресле. «Я что, пропустила сигнал?» – подумала Дина, борясь с головокружением, но не отводя взгляда от камеры с мерцающим красным огоньком.
Но зал за камерой был пуст. И за сценой не было видно занятых своим делом техников. Несмотря на привычный жар юпитеров, в студии ничего не происходило.
«Я пришла сюда, чтобы встретиться с Анджелой», – вспомнила Дина.
У нее опять все поплыло перед глазами, словно круги от брошенной в воду гальки, и она несколько раз моргнула. Теперь ее взгляд уперся в монитор, на экране которого застыли две фигуры. Дина увидела саму себя, бледную, с остекленевшими глазами. И только потом с ужасом поняла, что в кресле рядом с ней сидела гостья.
Анджела. В своем шелковом розовом костюме, украшенном жемчужными пуговицами. Жемчужные бусы на шее, в мочках ушей – клипсы из гроздей жемчужин. Анджела с элегантно зачесанными золотистыми волосами, вытянутые ноги скрещены, руки сжаты на правом подлокотнике кресла.
Это была Анджела. Да, ошибиться было невозможно. Хотя у нее больше не было лица.
Кровь залила весь розовый костюм и спокойно сочилась, почти текла вниз из страшной раны на месте милого, очаровательного лица.
И только тогда Дина закричала.
1
Чикаго, 1990
– Пять, четыре, три…
Дина улыбнулась в камеру из своего уголка в студии «Дневных новостей»:
– Сегодня у нас в гостях Джонатан Монро, наш соотечественник, писатель, недавно опубликовавший книгу под названием «Я хочу своего». – Она взяла тоненький томик с круглого столика между креслами и повернула его обложкой ко второй камере. – Джонатан, у вашей книги есть подзаголовок: «Здоровый эгоизм». Почему вы решили написать об этой черте характера, которую большинство людей считают недостатком?
– Ну, Дина… – Он усмехнулся. Маленький человечек с лучистой улыбкой, обливавшийся потом под жаркими юпитерами. – Я хотел своего.
Было очевидно, что без ее подсказки он не собирался рассуждать на эту тему.
– А кто же не хочет, если говорить честно? – ободряюще спросила Дина, чтобы он почувствовал себя свободнее. – Джонатан, в своей книге вы утверждаете, что с самой колыбели родители и воспитатели стараются вытравить у детей чувство здорового эгоизма.
– Совершенно верно. – Его застывшая, сияющая улыбка даже не дрогнула, хотя взгляд в панике метался по студии.
Дина слегка наклонилась вперед, опустив ладонь на его сжатые пальцы, но это движение осталось за кадром. В ее глазах был неподдельный интерес, в прикосновении чувствовалась дружеская поддержка.
– Вы считаете, что делиться игрушками, как того требуют родители, противоестественно для детей? – Она поощряюще сжала его руку. – А вам не кажется, что делиться – это просто основная форма вежливости?
2 
