18 
Ничего нельзя забирать, все крушить и ломать… Но откуда же…
Присев на корточки, Лаврик принялся сноровисто раскладывать обломки по кучам, явно собираясь определить число стволов. Бернадотт, присмотревшись, воскликнул:
— О, Калашникофф… Я и не знал, что вы вооружили ваших людей…
— Их никто не вооружал, — сухо сказал Мазур. — Это был самый обыкновенный отряд геологов, а не какая-нибудь разведгруппа. Ни у кого не было и паршивенького пистолетика, и уж тем более не было оружия у рабочих. Оружие было только у ваших солдат — вон, посмотрите, это их «Клероны», вернее, то, что от них осталось…
— Ну вот, — сказал Лаврик, выпрямляясь. — Я посмотрел маркировку на нескольких, да и дополнительная рукоять на цевье присутствует. Румынское производство, следовательно, могли быть куплены кем угодно и где угодно, как это обстоит не только с румынскими «калашами»… Знаете, что самое интересное? Их ровно двенадцать, господа мои, если хотите, сами сосчитайте. Двенадцать. По числу убитых. Но ведь у солдат, и у капрала тоже, были «Клероны», вон они валяются…
— Ни черта не понимаю, — покрутил головой Бернадотт. — Мон колонель, я обязан верить офицерскому слову, тем более слову командира. Если вы говорите, что не вооружали экспедицию, значит, так оно и есть… Но почему такое совпадение — двенадцать убитых и двенадцать автоматов? Притом, что у наших солдат были свои? Не больше и не меньше. Даже если предположить, что это без вашего ведома кто-то другой все же вооружил экспедицию, откуда он знал, что стволов понадобится именно двенадцать? Ваши могли нанять не четверых рабочих, а, скажем, шесть, наши могли отправить с ними не четверых солдат, а, скажем, пять… Что-то тут не складывается…
— Лейтенант… — усмехнулся Лаврик уголком рта. — Вы не простой армеец, служите в военной полиции, значит, должны кое в чем разбираться получше обычного пехотного офицера… Помните такое слово — «провокация»? От этого за милю тянет большой, грязной, качественной провокацией. Ничего не берусь утверждать заранее, но вполне может оказаться, что нынче ночью «столицу» крепенько обстреляли именно что из двенадцати стволов. Если так и окажется, головоломка сложится мгновенно и перестанет быть головоломкой. Сталкивался я уже с похожим? — он повернулся к Мазуру. — Помнишь Кувимби?
— Помню. Хотя сто лет бы не помнить… — проворчал Мазур. — Лейтенант, вы начинаете делать для себя какие-то выводы?
— Пытаюсь, мон колонель… — растерянно протянул Бернадотт. — Значит, вы полагаете… Чья-то провокация?
— Весьма похоже, — сказал Мазур. — Сейчас полетим в «столицу» и посмотрим, как там обстоят дела, благо всего-то, как вы говорите, мили четыре… — он заговорил жестким, приказным тоном. — Слушайте внимательно, лейтенант. Я прекрасно понимаю, что вы испытываете. Можете поверить, у меня примерно те же чувства… и желания. Но коли уж пока что нет полной ясности, я вам категорически запрещаю что-либо устраивать в «столице». Никакой самодеятельности и никаких там шиконго. Вождя мы аккуратно возьмем и допросим… точнее, допрашивать будете вы с господином майором, — он кивнул на Лаврика. — Потому что я не знаю французского, а он не знает английского. Наша задача — взять вождя целехоньким. И только. Ничего кроме. Это приказ. Вы все поняли, лейтенант?
— Так точно, мон колонель! — Бернадотт вытянулся, прищелкнул каблуками. Потом его юное сердитое лицо озарилось нешуточной надеждой. — Но если при выполнении акции по нам откроют огонь, я надеюсь, нам будет позволено отвечать?
— Ну, разумеется, — усмехнулся Мазур. — Как же иначе? Отвечать огнем на огонь — дело, можно сказать, святое. Поэтому любую попытку сопротивления с ходу подавлять огнем. У людей вождя куча старых, но надежных винтовок. Стрелки они, конечно, косорукие, но магазинка есть магазинка, а уж когда их много… Так что, если начнется какая-то заварушка, разрешаю не церемониться с каждым, кто моментально не выполнит команду «Бросай оружие!» — и уж тем более с теми, кто вздумает палить… Главное, повторяю, взять вождя целехоньким. Как бы только его найти побыстрее, не плутая…
— Его дом обязательно будет стоять в центре деревни, — уверенно сказал Бернадотт. — И я примерно представляю, как он должен выглядеть — все дома вождей ставятся по одному канону.
— Отлично, — кивнул Мазур. — Двинулись.
Он повернулся и первым зашагал к вертолету.
Глава четвертая
Кипучая столичная жизнь
Предосторожности ради, чтобы избежать лишнего преждевременного шума, Мазур распорядился посадить вертолет примерно в полумиле от окраины «столицы» — то бишь большой деревни. Вертолет оказался отделен от нее густой рощей каких-то местных деревьев с корявыми стволами и пышными кронами, а поскольку он до этого шел практически на высоте человеческого роста, прибытие винтокрыла наверняка осталось незамеченным.
18 
