3 
— Итак, она умерла.
Граф продолжал смотреть в окно ничего не видящим взглядом.
В этот момент он бы очень дорого дал, чтобы никогда не иметь ничего общего с баронессой Хейдберг, хотя она была единственной привлекательной женщиной в окружении королевы Даугер.
Другие фрейлины были коренастыми полными дамами средних лет, и когда граф смотрел на них, то на ум ему приходили лишь воспоминания о пудингах на сале и клецках, которые он ненавидел в детстве.
В отличие от них Луиза Ван Хейдберг казалась ему дыханием весны в зимний день.
Она была красивой, изящной и очень юной для того поста, который занимала, будучи женой одного из самых влиятельных людей при дворе. Луиза была второй женой барона и вполне годилась ему в дочери, и, как быстро обнаружил граф, она ни в малейшей степени не любила человека, за которого вышла замуж.
Так как ее семья занимала весьма низкое положение на социальной лестнице, для нее этот брак открывал великолепные возможности и был с восторгом принят ее родителями, которые едва могли поверить в такую необыкновенную удачу.
Для них не имело значения, что барону было уже далеко за пятьдесят и что его внезапно вспыхнувшая страсть к их дочери, напоминающая наваждение, вызывала лишь страх, а затем и отвращение у юной девушки. Для них имело значение лишь то, что баронесса Ван Хейдберг становилась фрейлиной королевы Даугер и занимала важное положение при дворе, о чем они никогда даже не смели мечтать.
Для графа это было всего лишь очередное увлечение, легкий флирт, который придавал его жизни при дворе известную пикантность и помогал переносить скучные обязанности придворного.
У него не было намерения вступать в серьезные отношения с женой другого мужчины, так же как и давать пищу для пересудов, которые могли бы навредить ему.
Луиза мгновенно ответила на его первую же попытку пофлиртовать с ней, и граф нашел это определенно забавным и весьма приятным. А для нее сразу стало ясно, что он воплощал в себе все черты романтического героя, о котором она грезила в своих девичьих мечтах.
— Я обожаю тебя, — сказала она ему однажды. — Ты как Аполлон. Ты принес свет во тьму моей жизни.
Пресыщенный вниманием красивых женщин, которые занимали большую часть его времени с тех пор, как он стал взрослым, граф был тронут и на время увлечен страстью Луизы.
Три месяца назад он вдруг обнаружил, что все идет не так, как ему бы хотелось.
Луиза находила возможным обнаруживать свои пылкие чувства даже тогда, когда они были окружены суровыми, неумолимыми глазами тех, для кого протокол был религией.
Она хотела, чтобы их отношения стали для него большим, чем очередной мелкий флирт, а это было немыслимо для графа.
Она была готова идти на любой риск, чтобы быть рядом с ним и отдаваться своей страсти, даже если ее муж был где-нибудь неподалеку, к примеру, в соседней комнате.
И граф испугался.
Он чувствовал себя как человек, который проделал небольшое отверстие в дамбе, и теперь целое море готово было хлынуть на него, угрожая затопить и его самого, и все вокруг.
С предусмотрительной осторожностью, приобретенной благодаря богатому опыту в подобных делах, он принялся высвобождаться, как в прямом, так и в переносном смысле, из цепких объятий Луизы, от ее губ, жаждущих его поцелуев, и от ее настойчивых притязаний на его любовь.
Разумеется, как и любая другая женщина на ее месте, Луиза вскоре догадалась о том, что происходит.
И тогда она начала забрасывать его письмами и записками, а когда они оставались наедине, принималась умолять его о любви с такой пылкой страстностью, которая приводила его в смущение.
Слишком поздно он понял, что Луиза относилась к тем истеричным натурам, которых было очень легко вывести из состояния равновесия и поведение которых почти не поддавалось контролю.
— Послушай, Луиза, ты ведь замужняя женщина, — повторял он ей снова и снова. — У тебя есть определенные обязательства перед твоим мужем. Если ты будешь продолжать вести себя подобным образом, он увезет тебя в свое дальнее поместье, и мы никогда больше не увидим друг друга.
Граф пытался таким путем образумить свою пылкую обожательницу, но его слова вызывали лишь новые потоки слез и страстные протесты.
Один раз Луиза даже упала перед ним на колени, умоляя со слезами на глазах не покидать ее.
Никогда раньше граф не попадал в столь затруднительную ситуацию, а он привык к тому, что женщины ему полностью подчинялись.
3 
