очень нудно 
38 
— Джастин, — позвала Сара.
Он был наверху, убирал свои рисовальные принадлежности.
— Я здесь!
— Мэриджон хочет, чтоб ты поднялся на ферму за молоком. — Она рассеянно засунула записку под скалку и вышла в холл одновременно с Джастином.
— Куда они все делись? — спросила она, когда он стал считать мелочь. — Может быть, спустились погулять к берегу перед ленчем?
— Наверное. — Джастин решил, что денег на молоко хватит, и пошел к двери. — Ты не хочешь пойти со мной на ферму?
— Нет, я спущусь им навстречу и скажу, что мы уже пришли.
Джастин кивнул и вышел на залитую солнцем подъездную дорожку. Гравий скрипел у него под ногами, он вышел из ворот и направился вверх.
Когда он ушел, Сара прошла тем же путем до ворот и выбрала тропинку, ведущую в бухту, но тут же остановилась и прислушалась. Было очень тихо. Далеко позади слышался шум ручья, падавшего на неработающее колесо.
Вокруг был покой летнего утра, с обеих сторон дорожки высились голые холмы. Казалось, Лондон где-то безумно далеко, за тысячи километров.
Сара подошла к месту, где дорожка раздваивалась: одна вела вверх, к обрыву, а другая — вниз, к бухте. Сара медленно спускалась с холма. Внезапно шум моря достиг ее ушей, одинокая чайка пикировала над головой с безутешным бессмысленным криком, и совершенно беспричинно усилилось ощущение одиночества. На берегу она остановилась, чтоб оглядеть скалы. Ни следа Джона и Мэриджон. Она стала карабкаться на холм, чтобы выйти на дорожку вдоль обрыва, откуда открывался широкий обзор бухты.
Было время отлива, скалы поднимались над водой далеко от берега. Сара шла по дорожке вокруг склона холма до тех пор, пока неожиданно бухта не исчезла из зоны видимости. Дорожка вилась в зарослях вереска вдоль обрыва.
А внизу были скалы. Сотни утесов. Огромные валуны, гигантские пластины, небольшие каменные глыбы, разбросанные в беспорядке вдоль основания обрыва и застывшие, будто остановленные какой-то невидимой рукой на пути в море.
Дорожка разделилась на две, одно ответвление на том же уровне вело прямо вперед, а другое спускалось к бухте.
Сара остановилась.
Внизу скалы имели другую форму: они были крупные, более гладкие, приятные на вид; они сбегали серией последовательных уступов вниз, к волнам. Береговая линия изрезана крошечными фиордами. Вода в них отражала синеву неба. Спокойные и мягкие волны без усилий перекатывались через скалистые рифы в поросшие морскими водорослями лагуны.
И тут она увидела красную рубашку Джона, разложенную для просушки под жарким солнцем. Прищурившись, Сара разглядела гальку на рукавах, чтобы бриз не унес ее в воду.
Она стала спускаться вниз по дорожке, ведущей с обрыва. Обрыв был не очень крутой и не слишком высокий, но все равно приходилось время от времени останавливаться, чтобы увидеть, как добраться до пляжа.
Ступени были неровные, одной не хватало. Похоже, не было и еще одной. На песке около ступеней не было следов, указывающих, как можно спуститься. Сара стояла среди вереска, внимательно изучая обрыв. Вдруг она почувствовала, что испугана, сердита и озадачена. Именно в этом месте умерла София. Те самые ступеньки, которые вели с обрыва вниз, а скалы внизу — Флэт Рокс. И Джон вернулся. Он преднамеренно вернулся на то самое место, где была убита его жена. Мэриджон привела его сюда. Это она виновата. Если бы Джон не хотел встретиться с ней, он бы не мечтал о возвращении в Клуги. Он говорил, как ему нравилось это место и как он хотел бы вновь побывать там, несмотря на все, что случилось, но это была ложь. Он вернулся, чтобы увидеть Мэриджон, а не по какой-то иной причине.
Сара вдруг села в вереск, ее щеки пылали, перед глазами стояла все та же картина.
«Но почему? — Снова и снова задавала она себе этот вопрос. — Почему? Почему я плачу? Почему чувствую себя несчастной? Джон вернулся сюда, не потому что ему нравится Клуги, а исключительно из-за сестры. Но даже если в самом деле так, то что в этом плохого? Почему бы ему не любить свою двоюродную сестру? Я что, ревную? Почему я так обескуражена? Почему, почему, почему?
Потому, что Джон солгал мне. Он планировал эту поездку задолго до того, как сказал мне, и Мэриджон настроила рояль, потому что знала, что он приедет.
Потому, что он говорит с Мэриджон о том, о чем никогда даже не упоминает в разговорах со мной.
Потому, что сегодняшнее утро он предпочел провести с Мэриджон, а не со мной…»
38 
