41 
Уле уже давно было известно, что граф, если злится или чем-то встревожен, имеет привычку изрядно выпить.
Перед тем как истязать ее, он всегда выпивал несколько бокалов вина или бренди. Его гнев распалялся еще больше, и побои становились жестокими.
Еще до возвращения Эми Ула переоделась в бледно-голубое шерстяное платье. У него был наглухо застегивающийся воротник, отделанный простеньким кружевом.
Это платье сшила ей много лет назад ее мать, и теперь оно было Уле коротковато.
Но никакой другой одежды у нее не было. Оставалось только радоваться, что служанки, принесшие из ее спальни ночную рубашку, захватили и домашние туфли.
— Ну, я пошла, Эми, — сказала Ула горничной, не отрывавшей от нее испуганного взгляда. — Молись так, как не молилась никогда в жизни, чтобы мне сопутствовала удача. И от всего сердца благодарю тебя за то, что согласилась помочь мне.
С этими словами она поцеловала Эми. Затем, отворив дверь, вышла в коридор, повернула в замке ключ и поспешила к черной лестнице.
В этот час все служанки, которым приходилось вставать рано, уже должны были подняться на верхний этаж, где они спали в тесных комнатенках с низкими потолками.
Слуги-мужчины спали внизу, и Уле надо было быть очень осторожной, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза.
Но, когда Ула спустилась вниз, из комнаты для слуг не доносилось ни звука. Девушка не собиралась пользоваться черным входом, решив выйти через маленькую дверь прямо в сад.
Дверь эта была на ночь заперта на засов, и Ула, осторожно отворив ее, вышла на свежий воздух.
Солнце уже зашло, сгущались сумерки, и на небе зажигались первые звезды, а полумесяц молодой луны только начинал подниматься над деревьями.
Но и без лунного света Ула, хорошо знающая окрестности, без труда пересекла сад и вошла в парк.
Ей хотелось мчаться во весь дух, как можно скорее удаляясь от этого места, но, проявляя разумную осторожность, она не бежала, а двигалась медленно, стараясь держаться в тени густых зарослей, так как ее светлое платье было очень заметно.
Лишь достигнув парка, где ее уже нельзя было увидеть из окон дома, девушка быстро побежала по направлению к небольшой рощице, за которой начинались поля.
Она понимала, что ей необходимо как можно дальше удалиться от Чессингтон-холла, ибо как только ее исчезновение будет обнаружено, в погоню пустятся верховые.
Не следовало забывать, что граф, почуяв что-то неладное, может приказать разбудить Эми, чтобы получить ключи от Дубовой комнаты.
Как только Эми хватятся, у графа обязательно возникнут подозрения, и начнется погоня.
— Помоги мне, Господи… пожалуйста… помоги! — взывала Ула, торопясь через поля, пробираясь сквозь рощицы.
Лунный свет становился все ярче, и, хотя дорога теперь была хорошо видна, Ула опасалась быть замеченной.
Она старалась не выходить из леса, но иглы хвойных деревьев и неровные тропинки очень затрудняли быстрое продвижение, потому что домашние туфли почти развалились и израненные ноги девушки мучительно болели.
Идти полем было гораздо проще.
Наконец, после долгого пути, совсем обессилевшая, Ула увидела впереди свет, который никак не могла объяснить себе.
Он исходил из лесной чащи, где густые заросли не давали двигаться быстро.
Девушка решила, что это скорее всего костер, разведенный дровосеками, и в этом случае следует держаться от него подальше. Дровосеки, несомненно, сочтут очень странным, что молодая женщина бродит ночью в лесу одна.
Но, подойдя поближе, Ула с облегчением обнаружила, что на лесной поляне находятся не дровосеки, а цыгане.
На краю поляны стояли четыре пестрые кибитки, а вокруг костра сидели темноволосые цыгане и цыганки в ярких красивых платьях.
Ула решительно направилась к ним.
Один из мужчин, заметив ее, встревоженно вскрикнул. Тотчас же все цыгане повернулись к девушке, и взгляды их наполнились враждебностью.
Выйдя к костру, Ула сказала по-цыгански:
— Добрый вечер, друзья!
Цыгане изумленно посмотрели на нее, и один мужчина сказал:
— Кто ты и откуда знаешь наш язык?
— Я ваша кровная сестра, — ответила Ула и, протянув руку, показала маленький белый шрам на запястье.
Один цыган, высокий мужчина, поднялся с земли, и девушка решила, что это предводитель табора, или, как его еще называют, отец семейства.
Мужчина осмотрел ее запястье и обратился к своим соплеменникам. Ула поняла, что он подтверждает ее слова: она действительно обменялась кровью с цыганом и, следовательно, является их сестрой.
41 
