48 
Обернувшись на зазвучавшие в тишине голоса, увидел невесть откуда возникшую Лизоньку, сидевшую на его кресле и изящно, как истинная леди, двумя пальчиками державшую полную чашечку. Перед ней стояла пустая упаковка из-под сливок. До ушей Зайцева донесся ее нежный голосок:
— Я совершенно не могу без сливок пить ни чай, ни кофе! Они такие терпкие! У меня потом в горле такое неприятное ощущение…
Дожидаться, когда она опишет ощущения в своем горле, Зайцев не стал, и возник перед ней, как грозный бог возмездия.
— Появились, наконец! Я уж начал выбирать технику без вас! От вас, видно, помощи всё равно не дождаться!
Она всполошилась, быстро поставила чашечку на стол и повернулась к нему всем телом:
— Как это без меня?! Это же вы мне компьютер покупаете! Вот когда будет вам, тогда и выбирайте сами, что хотите! А мне, кстати, нравится вон тот голубенький мониторчик! Он чудненько будет гармонировать с моими фиалками! — она вызывающе ткнула пальцем в сторону синего Philips и невинно поинтересовалась у консультанта: — А системный блок такого же цвета у вас есть?
Глеб кивнул, с удовольствием наблюдая за живой мимикой возмущенного Ильи:
— Есть. Пустой. Начинку сами выбирать будете?
Лизонька, тоже не отрывающая взгляда от лица сопровождающего, привередливо потребовала, подбрасывая дров в огонь:
— А она вся синенькая? А то другой мне не надо… — и, взяв в руки чашечку с кофе, приложила к губкам, украдкой наслаждаясь его непосредственной реакцией.
Зайцев почувствовал, как неотвратимо начинают чесаться ладони. Эх, отшлепать бы ее по мягкому месту! В мозгу тотчас проявилась сладострастная картинка этой ее части тела, ничем не прикрытой, и он немедля сел напротив Лизоньки, безнадежно охнув.
— Да знаю я, что вы хотите сказать: пороть меня некому! — проницательно заметила Лиза, отставляя в сторонку пустую чашку и взмахом руки отметая предложение продавца налить еще. — А зачем меня пороть? Я же жутко хороший человек! — Резко поднявшись с места деловито предложила: — Ну, что же, давайте работать! — И энергично пошла по рядам, рассматривая выставленную для продажи технику.
Но ее благим порывам свершиться было не дано. Не успел Зайцев подняться, чтобы направить ее в верное русло, как в помещение здоровенными шагами вновь заскочил взбудораженный папочка и с пожарным криком:
— Там туфли к платью примерить надо! — уволок напрасно сопротивляющуюся дочурку обратно.
Крепко сжав кулаки, Зайцев безнадежно посмотрел им вслед и тихо сел на прежнее место, пытаясь смириться со своей несчастливой планидой. Что там сказано в Библии? Терпение и смирение — главные христианские добродетели! А поскольку он крещен в православной вере, должен жить по христианским законам.
Выполняя эту установку, планомерно просмотрел все оставшиеся журналы. Как с опытными коллегами, побеседовал с продавцами-консультантами о перспективах развития IBM, о глюках в Windows, узнал технические характеристики почти всей имеющейся в наличии техники. В разгар беседы в магазин вернулся уставший, но абсолютно счастливый Генрих. Потрясая перед носом коллеги цветочным веником, эйфорически похвастал:
— Ура! Я купил всё, что хотел! Видал скидочки — до тридцати процентов! Несколько тысяч сэкономил! — и попытался пригладить подрагивающей рукой стоявшие дыбом волосы, снова немедленно принявшие прежнюю форму.
Глеб привычно принес посетителям по чашечке кофе, и они расслабленно, смакуя каждый глоток, стали попивать бодрящий напиток, ведя ни к чему не обязывающий светский разговор. Прерывая их болтовню, под потолком мелодично звякнули и замолчали большие электронные часы. Встревожившийся Генрих вскинул к ним голову и обеспокоенно заметил:
— Четыре часа уже!
На что Зайцев бездумно ответил, растянув губы в улыбке сродни ухмылке египетского сфинкса:
— Ну и что?
Генрих покладисто согласился, с некоторой тревогой разглядывая впавшего в нирвану начальника:
— Действительно, чего нам волноваться? Солдат спит, служба идет. Оплата у нас повременная, сколько ни просидим, всё равно ничего не потеряем.
Тут, разрушая их блаженный настрой, в зал стремительно вбежала пунцовая Лизонька, отбивавшаяся от прилипчивого папани. Пальто на ней уже не было, впрочем, так же, как и на Александре Владимировиче.
Где же они их посеяли? — почему-то этот вопрос прорвался в глубину сознания благодушествующего Зайцева и несколько замутил его неземное блаженство.
48 
