38 
— Честно говоря, я никогда об этом не думала.
— В отличие от всех других женщин, которые у меня были, — хриплым голосом произнес он. — Все, о чем ты просила, — это поговорить с тобой. Материальная сторона тебя не интересовала. Когда ты рассказала мне про Рио, я мог бы догадаться, что ты говоришь правду.
Да она готова простить ему все!
Она покраснела и поспешила сказать:
— Я могу представить, как ты был зол на меня. Я потратила твои деньги.
— То, сколько ты потратила, ничто по сравнению с твоими предшественницами, — сухо сообщил он.
— Если ты считал меня вымогательницей, то почему хотел спать со мной? Мне это совершенно непонятно. Семь лет назад мы расстались, потому что я тебе надоела.
Он сморщился.
— Если бы надоела… Она застыла.
— Но ты выгнал меня. — Да.
— Ты устал от меня…
— Сомневаюсь, что когда-либо устану от тебя, meu amorzinho. И вот по этой причине я хотел, чтобы ты уехала.
Кимберли ничего не могла понять. Выходит, все годы она обманывалась?
— Ты твердо знал, что я уеду?
— Конечно. Ты была одержима мной. Вот я и решил, что если ты увидишь мою фотографию с другой женщиной, то это положит конец нашей связи.
— Не может быть… Мне было очень больно. Он вздрогнул, словно от удара.
— Понимаю и очень сожалею об этом. Может, тебе будет немного легче, если ты узнаешь, что это была инсценировка. Я попросил фотографа сделать фотографии, а остальную часть вечера провел один… напившись до бесчувствия.
Она потерла лоб.
— Тебе наскучила моя любовь… потому что ты меня не любил.
Он печально усмехнулся.
— Ты ошибаешься — я чувствовал то же самое, что и ты… и это меня испугало.
Повисла тишина. Кимберли молча смотрела на Люка.
— Ты чувствовал то же самое? — Да.
Сердце колотилось сильно и громко. Она нервно облизала губы.
— Ты обвинил меня в том, что я играю…
— Мужчина может сказать что угодно, лишь бы его не поймали на крючок. — Люк смущенно потер затылок. — Я, видно, один из таких. Я не знал, что мне делать, поскольку впервые в жизни был в тупике. Как ты думаешь, почему я отказывался видеть тебя? Да просто боялся, что не смогу тебя прогнать. А когда узнал, что ты потратила мои деньги, то почувствовал облегчение, потому что смог поставить тебя на одну доску с другими женщинами.
До Кимберли все еще не доходил смысл его слов.
— Если ты меня любил, то зачем было отталкивать меня?
— Да потому, что я не хотел влюбляться! Я всю жизнь этого избегал и выбирал жестких, холодных, жадных до денег женщин. Мне казалось, что я не смогу полюбить. Но я ошибся. С тобой все было иначе.
— Что плохого в том, чтобы быть влюбленным, если это обоюдно?
Красивое лицо Люка омрачилось. Он отошел к окну и повернулся к ней спиной.
— Мой отец так сильно любил маму, что, когда она умерла — мне было тогда тринадцать, — жизнь для него кончилась. Он потерял интерес ко всему. Я видел, как крепкий мужчина превращался в рухлядь. Отец перестал работать, мы лишились дома, и в конце концов он умер.
У Кимберли разрывалось сердце от боли за того тринадцатилетнего мальчика. Она хотела подойти к Люку, обнять его, но удержалась.
— И ты поклялся, что подобное с тобой никогда не случится…
— Оно и не случилось. — Он повернулся и обжег ее взглядом. — До тех пор, пока не встретил тебя. То, что я испытывал к тебе, так меня испугало, что я отказывался даже себе в этом признаться.
— Лучше бы ты поговорил со мной…
— Я не хотел ничего рассказывать. И я поклялся, что со мной никогда не произойдет того, что произошло с отцом. — Он грустно улыбнулся и честно признался: — Но когда ты появилась у меня в офисе полтора месяца назад, я не смог отказаться от того, чтобы снова спать с тобой. Я убедил себя, что двух недель достаточно, чтобы излечиться. Мне плохо без тебя, meu amorzinho.
Прилив счастья охватил Кимберли.
— Я и не предполагала этого…
— Я же отправился следом за тобой в Англию. Разве это ничего тебе не объяснило?
— Я думала, что причина тому — секс.
— Не только. И прошедший месяц это доказал.
Кимберли кусала губу, не осмеливаясь задать один вопрос:
— А теперь, Люк… что теперь?
— И ты еще спрашиваешь? — Он пронзил ее тяжелым взглядом. — Целый месяц я думал только о тебе, делал то, что ты хотела, я рассказал все о себе. Но, самое главное, я не поддавался желанию раздеть тебя, стоило тебе войти в комнату. Я даже в губы тебя не целовал. Такого я не делал ни для одной другой женщины. И ты еще сомневаешься, люблю ли я тебя?
38 
