очень нудно 
23 
— Меня всегда привлекала такая обстановка, — сказала она. — Она похожа на гостиную, где люди любят сидеть и читать или принимать гостей. На гостиную с камином и собакой на полу возле огня.
Ему понравилась такая картина.
Они перешли к следующей витрине. Там была выставлена большая кровать, покрытая белым кружевом. Подушки лежали горой.
— Что вы думаете о подобном ложе? — спросил он.
Она покраснела.
— Оно напоминает мне волшебную сказку, у простой женщины с ребенком такого быть не может.
И он увидел, как мечта засветилась в глубине ее зеленых глаз.
— Где вы хотите поесть? — спросил он, когда они пошли дальше.
Она засмеялась.
— Я здесь недавно. Боюсь, единственное, что я знаю, — это «Макдоналдс».
Он тоже засмеялся. Она была искренней и не делала попыток скрыть, кто она. Во всем она была настоящей.
— Я знаю неплохой ресторанчик за углом.
В ресторанчике за углом, судя по выражению лица метрдотеля, никогда не видели младенцев. Но Дэймона узнали, и по его просьбе их проводили в небольшой кабинет. Высокое положение в обществе дает определенные преимущества, отметил он, когда официант откуда-то принес высокое детское креслице и поставил возле стола.
Рэйчел изучала меню с преувеличенной серьезностью.
— Омары здесь особенно хороши, — сказал он.
Она взглянула с облегчением и немедленно закрыла меню.
— А что будет кушать Карли? — спросил он.
— У них есть картофель, поджаренный ломтиками? — шепотом спросила Рэйчел. — Мы обычно едим его, когда начинаем кутить.
«Кутить» означало пообедать в «Макдоналдсе». Внезапно он почувствовал, что заставил ее преодолеть бездонную пропасть, разделявшую их миры.
Они сделали заказ, и он попросил принести картофель, поджаренный ломтиками. Официант удивился, но сказал, что, конечно, такой картофель у них есть, и поспешил прочь. Дэймон подозревал, что рассыльный уже отправлен в ближайший «Макдоналдс».
Рэйчел рассматривала тяжелое столовое серебро и белую льняную скатерть. Ее глаза блуждали по антикварным столам и стульям, затем она посмотрела на люстру над столом. Казалось, ей хочется смотреть куда угодно, только не на него, и он вдруг понял, что она просто напугана дорогой и изысканной обстановкой.
— Настал долгожданный миг, — объявил он.
— Долгожданный миг? — переспросила она, взглянув на его лицо.
— Да. Я собираюсь жонглировать.
— Нет, Дэймон, не здесь.
— Почему? Никого, кроме нас, здесь нет. Мы одни.
— А если вы разобьете что-нибудь?
— Вы должны верить в мои способности.
— Да, конечно, но что будет, если вы все-таки что-нибудь разобьете?
— Они оставят нас без обеда, да еще и выгонят на улицу, — спокойно проговорил он.
— Тогда ваше имя, вероятно, появится на первых страницах завтрашних газет, — сказала она со вздохом.
Если бы только он мог убедить ее, что она выглядит так, будто создана для богатых ресторанов, что она здесь на своем месте даже больше, чем он!.. Грациозность движений, красивый и гордый наклон головы украсили бы любое общество и везде были бы уместны.
Он вдруг почувствовал гордость, что сидит рядом с ней.
— Лучше видеть мое имя в разделе сплетен, — сказал он, взяв стакан и взвешивая его на руке, — чем читать о множестве других вещей, о которых я и сам порой не знаю. — Он был награжден ее тихим смехом. — Дайте мне ваш стакан.
— О, Дэймон, — протестующе сказала она, но стакан передала. Он подбросил его на пробу, поймал, подбросил другой и тоже поймал.
Рэйчел фыркнула, пытаясь подавить смех.
Карли бросила попытки соскользнуть со своего стула и наблюдала за ним широко раскрытыми глазами. Ее восторженное воркование, когда он начал очень медленно жонглировать двумя стаканами, подбодрило Дэймона, и он ускорил движения.
Рэйчел смеялась, и Карли тоже, счастливо фыркая и жуя пухлый кулачок.
Дэймон еще пожонглировал двумя стаканами, успев их поставить на стол за миг до того, как официант возвратился со свежим хлебом.
— Что-нибудь еще, сэр? — спросил официант.
— Еще два стакана, пожалуйста, — ответил он как ни в чем не бывало.
Стаканы были принесены мгновенно. Рэйчел смеялась, закрыв рот платком.
Форма стаканов была неудобна для жонглирования. Дэймон жонглировал сначала двумя стаканами, затем, когда вошел в ритм, тремя. Теперь он был так занят, что не мог глядеть на своих зрителей. Когда он привык к трем стаканам, то добавил четвертый.
23 
