очень нудно 
28 
Марина бросила взгляд в зеркало и замерла, пораженная. Ее волосы торчали в разные стороны, макияж размазался по всему лицу. И все-таки сейчас она выглядела лучше, чем все эти два года. Ее глаза сияли, а щеки покрывал свежий румянец.
Неужели всего лишь воспоминания об их с Пьетро счастливой жизни вместе воскресили ее?
Марина прижала руки к горящим щекам, но глаза ее продолжали источать мягкий свет.
– Будь осторожна, – велела Марина, глядя на свое отражение. – Будь очень, очень осторожна.
Разум изо всех сил старался убедить ее в правильности этого предостережения, но, когда она подошла к двери, ее сердце забилось сильно-сильно, словно в предвкушении, словно она собиралась войти в глубокие, темные воды, таящие в себе неисчислимые опасности.
И самым страшным было то, что она не могла найти в себе хоть каплю страха перед тем, что ее ожидало.
Солнце уже садилось, когда они вернулись в коттедж. Закатные лучи окрашивали его стены в неземной пунцовый цвет, делая его нереальным, как мечта, и Марине казалось, что она действительно попала в сказку. Ужин с Пьетро, и правда, стал передышкой, отдыхом от мучительных разговоров и воспоминаний. Они гуляли, разговаривали на безопасные, обыденные темы, вкусно ели и пили хорошее вино, и если было в этом вечере что-то тревожащее, то только то, что их руки иногда встречались, сталкивались, соприкасались. Марине приходилось сражаться с собой, чтобы удержаться и не переплести свои пальцы с его, и не пойти дальше рука об руку с Пьетро. У нее больше не было такого права, а Пьетро не проявлял ни инициативы, ни желания восстановить их прежнюю близость.
Подходя все ближе к коттеджу, Марина чувствовала, как свет в ее душе гаснет и тени подступают к ней, окружают ее со всех сторон. Перерыв кончался, снова наступало время битвы, горьких слов и тяжелых мыслей.
Оттягивать неизбежное было глупо, и Марина первая заговорила, когда они вошли в дом:
– Ну, что еще нам нужно обговорить?
Она смотрела в окно так упорно, что скоро очертания зеленых деревьев и розовых облаков на фиолетовом небе начали размываться. Марина просто не могла смотреть на Пьетро. Ее решимость, с таким трудом накопленная, немедленно испарится, если она увидит его лицо, улыбавшееся ей через столик, его глаза, смотревшие так тепло еще несколько минут назад, губы, говорившие тихо и ласково. За окном все было спокойно и неподвижно, только по стене быстро пробежала зеленая ящерка и спряталась между большими камнями старой кладки.
– Мне бы очень хотелось поскорее все оформить и сегодня же улететь домой.
Ей очень хорошо удалось взять себя в руки, и голос ее прозвучал жестко и сухо. Марина услышала, как Пьетро втянул воздух сквозь зубы и подошел к ней. От аромата лаймового шампуня и терпких ноток его собственного запаха у нее закружилась голова.
– И поскольку мне ничего не нужно от тебя…
– Есть кое-что, что мне нужно от тебя.
Марина содрогнулась всем телом и обернулась. Пьетро стоял ближе к ней, чем ей казалось, и она испугалась, поймав себя на том, что не может оторвать взгляд от его обтянутой темной футболкой груди, длинных мускулистых рук, открытых короткими рукавами и напряженных, словно он пытался не дать им двинуться. У Марины пересохло в горле, поэтому голос предательски дрогнул:
– Тебе нужно от меня?
– Да. Вернее, мне нужно, чтобы ты кое-что вернула мне.
– Мне нечего тебе возвращать.
Она развела руками, показывая, что у нее ничего нет, и направление его взгляда – на блеснувшее на ее пальце кольцо – подсказало ей, что он имеет в виду.
– Ах да… Конечно, – только и смогла выдавить Марина, поморщившись от боли.
Разумеется. Как она могла быть такой глупой? Что, кроме обручального кольца, нужно Пьетро? Разве что дивное кольцо с изумрудами и бриллиантами, которое он подарил ей, когда она приняла предложение руки и сердца…
Запретив себе думать об этом, чтобы не пробуждать память, Марина взялась за кольцо дрожащими пальцами. Оно не снялось. Как будто ее палец специально опух, чтобы не дать снять кольцо.
– Извини, оно…
Зрение снова затуманилось, и Марина низко опустила голову, чтобы скрыть слезы, жгущие глаза, и румянец стыда, заливший щеки. Лицо горело, и Марина снова почувствовала себя слишком открытой и уязвимой.
– Не могу… – прошептала она, отчаянно дергая кольцо, крутя его, стягивая с пальца. – Проклятье, не могу!
Она вздрогнула, когда Пьетро вдруг накрыл ее руки своими.
28 
