27 
— Все будет в порядке, — заверила ее Глэдис, убежденная, что чаша позаботится об этом. Во всяком случае, праздные мужчины — не угроза по сравнению с тем, что ей предстоит.
Она вышла на улицу. Оглянулась в поисках своего провожатого.
Он снова исчез.
Облегченно вздохнув, она повернула к дому, но краем глаза заметила трепетание черных крыльев. Ворон на дальней крыше нервно переступал с лапы на лапу и четко показывал, куда она должна идти.
Глэдис подчинилась, удивившись, что ее путь не ведет в замок. Вместо этого ворон вел ее в военный лагерь, украдкой перелетая с места на место и стараясь не попадаться на глаза. Глэдис думала, что птица рискует не меньше ее, а может быть, даже больше. Ворон взмыл в воздух, покружил над большой палаткой, перед которой развевались флаги, потом улетел.
Как он мог оставить ее? Люди уже указывали на него и переговаривались. В воздухе засвистели стрелы, но не попали в цель. Ворон, хвала небу, исчез, но Глэдис поняла, как он рисковал. Могла ли она сделать меньше, чем птица?
Она повернула к палатке, видя, что стражник с любопытством смотрит на нее.
— Чья это палатка? — спросила она.
— Почему ты здесь, если не знаешь? — заигрывая, ответил стражник.
— Это секрет?
Он пожал плечами:
— Герцога Генриха.
Этого она и боялась. Но в душе знала ответ.
— Думаю, он еще сражается. — Глэдис заставила себя подойти ближе.
— Вероятно, сейчас уже принимает ванну. Разве ты не слышишь, что все кончилось?
Глэдис сообразила, что гул стих. Солнце садилось. Сейчас гораздо позже, чем она думала.
— Милорд герцог, конечно, победил, — гордо сказал стражник.
Глэдис сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло, и протолкнула сквозь него те слова, которые должна была сказать:
— Тогда он захочет поговорить со мной. Могу я подождать внутри?
Стражник уставился на нее, потом хлопнул себя по бедру и расхохотался:
— А ты смелая. Почему бы и нет? Ты достаточно хорошенькая, чтобы заинтересовать его.
Откинув полог, он кого-то окликнул. Появился мужчина постарше.
— Вот эта особа хочет подождать его светлость. Ничего плохого в этом нет, но проследи, чтобы она никаких шуток не выкинула.
Мужчина кисло посмотрел на нее, но жестом пригласил войти, ей не оставалось ничего другого, как шагнуть в полумрак палатки. Глэдис словно вошла в логово льва. «Я не хочу этого делать», — безмолвно причитала она.
— Садись, — подвинул скамейку мужчина. — Жди здесь и ничего не трогай.
Глэдис села, пустой желудок сводило, но она с любопытством оглядывалась вокруг. В этой части палатки был стол со скамьями и одним креслом. Были еще табуретки, скамьи, несколько сундуков. Мужчина начал расставлять кубки и тарелки. Полог с одной стороны был откинут, впуская свет и воздух, но все равно внутри было сумрачно и душно, Глэдис не хватало воздуха.
— Что ты здесь делаешь, милая? — внезапно заговорил мужчина. — Он воспользуется тобой одну ночь, потом бросит, одарив какой-нибудь безделушкой, а ты, похоже, не из таких.
— Да, — тонким голосом сказала Глэдис. — Мне просто нужно поговорить с ним.
Мужчина только головой покачал:
— У тебя еще есть время вернуться домой.
— Не думаю. — Глэдис вздохнула.
Словно подтверждая ее слова, ввалилась группа мужчин, окружавшая коренастого смеющегося человека. Заметив ее, он посерьезнел, его глаза опасно прищурились.
В тишине кто-то сказал:
— Глэдис?
Ее взгляд метнулся к высокой фигуре. Глэдис вскочила.
Майкл шагнул вперед:
— Милорд, я не знаю, почему она здесь, но…
Поднятая рука остановила его.
— Пусть сама говорит.
Генрих Анжуйский не был красавцем, но исходившие от него энергия и сила заставили ее вздрогнуть.
Глэдис упала на колени:
— Простите меня, милорд, но я должна поговорить с вами.
— Кто ты?
Глэдис хотела сказать «Глэдис из Роузуэлла», но это показалось неразумным.
— Леди Глэдис из Бакфорда, милорд.
— Бакфорд? Де Брескары? — Генрих буквально выплюнул это имя. — Сторонники Стефана. — Герцог сердито повернулся к Майклу: — Ты ее знаешь?
Подняв глаза, Глэдис увидела, что Майкл хмуро смотрит на нее. Она сообразила, что не называла ему своей фамилии.
— Она моя нареченная, милорд.
— И твоя семья согласна? — Генрих переводил взгляд с Майкла на Глэдис, потом пожал плечами: — Загадка, и прехорошенькая. Ешьте, пейте, и мы ее решим.
27 
