58 
Серина обрадовалась записке Изабель, в которой говорилось, что они собираются на верховую прогулку, и с радостью к ним присоединилась. Страхи и опасения прошлой ночи, казалось, уже исчезли, и днем, при свете летнего солнца, все представлялось не столь страшным. Вчера ночью девушка считала, что единственным выходом для нее может быть побег из Мэндрейка. Убежать, найти другое жилище – пусть убогое, ветхое.
Наутро же, рассудив более трезво, она решила, что побег ей ничем не поможет. Она должна выплатить долг Джастину, если он того потребует. Девушка пока находилась от него в зависимости, так же как и в день, когда покинула Стэверли. Поведение его матери, каким бы преступным и ужасным оно ни было, ее не касалось. Она пленница Джастина, в плену долга чести, который может отменить только он сам; и пока он не примет окончательного решения, покинуть Мэндрейк означало струсить и уклониться от выплаты долга. Она не даст маркизе возможности лишить ее смелости. По крайней мере, это ее единственная защита перед будущим и против всего, что может еще случиться. Серина инстинктивно вскинула голову, забыв на мгновение, что она не одна. Изабель спросила ее:
– Кто тебя так рассердил, Серина? Я же вижу, и у тебя на лице написан гнев.
Серина смутилась.
– Не то чтобы сержусь, просто я задумалась.
– Задумалась! – воскликнула Изабель. – Значит, о ком-то, кто заставил тебя сердиться. Ну конечно, это он, это мерзкое создание – Хэри Ротхэм.
– Меня не удивляет, что кузина недолюбливает этого человека, – произнес Николас, – это чуждый нам человек.
– Согласна, он гадкий человек, – сказала Изабель, – но, Серина, не стоит так расстраиваться. Понятно, он здесь остановился надолго, по-видимому, он нужен маркизе в некоторых делах.
– Странно, но он у нее много выигрывает, – заметил лорд Джиллинхэм.
– Да, это так, – подтвердил Николас, – вчера вечером он выиграл у маркизы несколько сотен гиней. Я видел, как он все записывал.
– Может быть, но она собирается часть из них возвратить, – ответила Изабель.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил ее брат.
– Не знаю точно, о чем это было, – ответила Изабель, – но вчера вечером... нет, позавчера, увидев, что Серина уходит, я поспешила к ней, чтобы пожелать спокойной ночи. Но она так быстро скрылась в дверях, что бежать за ней уже не имело смысла. Я остановилась у стола маркизы и раздумывала о том, вернуться ли мне к своей игре. И тут я услышала, как маркиза сказала: «Пятнадцать тысяч, Хэри. Для тебя это что-то, да значит». И он ответил своим противным, слащавым голосом: «Десять тысяч гиней – это все, что я готов дать тебе, Хэриет, и, конечно, после того, как придет товар, не раньше». Он сказал «товар» странным голосом, и тут я поняла, что подслушиваю личный разговор. Я повернулась и уже собиралась уйти, но успела услышать: «Ты невозможный грубиян, Хэрри, ты хочешь этого.».
Изабель замолчала, а ее брат с нетерпением спросил:
– О чем это они?
– Это все, что я успела расслышать, – ответила она.
– Черт возьми, Изабель, столько узнать, ты ведь разбудила наше любопытство, ну задержалась бы еще на пару секунд.
– Именно об этом я подумала уже несколько позже, но что поделаешь? Что скажешь на это, Серина?
Девушка отвернулась.
– Не знаю... Не имею понятия, – быстро проговорила она, немного заикаясь, – сегодня слишком хорошая погода, чтобы говорить о таких мерзавцах, как Хэрри Ротхэм. Давайте лучше устроим скачки. Смотрите, вон там небольшая часовня. Вы готовы?
Все приняли ее вызов, и девушка поблагодарила судьбу за то мгновение, которое помогло ей отвлечь их внимание и перевести его на другой предмет. Только ей был понятен смысл слов маркизы. Как глупо, подумала Серина, открыто говорить о предметах, которые представляли опасность не только для нее самой, но и для многих других! Ведь если ее преступление раскроется, не одна маркиза будет приговорена к высшей мере наказания, от этого пострадает и ее сын, и еще многие другие. Будет ужасный скандал, и кто знает, какие еще раскроются тайны и какие могут быть последствия.
Обнаружится и то, что старый маркиз жив. Серина ужаснулась при мысли о том, что будет весь свет говорить о сыне, который присвоил титул отца до его смерти, честь Джастина будет загублена. Конечно, он знал, что отец его поступил так по собственной воле, но кто поверит, что сын узнал о таком плане действий слишком поздно, когда уже невозможно было что-то изменить?
58 
