очень нудно 
42 
– Привыкай, друг мой, – насмешливым тоном произнес Шустрик и скрылся за дверью.
Одинцов встал, подошел к зеркалу, поправил костюм, опоясался мечом в ножнах, накинул на плечи плащ, заколол его фибулой, изображающей оскаленную морду волка, и вышел из кабинета. Он спустился по лестнице на первый этаж, где его ждали Черноус и Джеро, коротко кивнул им, говоря тем самым, что он готов, и вышел на крыльцо дома через распахнутые услужливо волчьими солдатами двери.
При его появлении рокот людских голосов на время усилился, словно морская волна, набегающая на берег, и вскоре стих. Сотни пар глаз уставились на него в ожидании.
Серега обвел взглядом толпу, пытаясь почувствовать ее, понять, чем дышит народ, что ждет от него. Он увидел людей, которые устали от будничной жизни замка-болота, истомились под жестоким правлением сотника Ганца Лютца, но в то же время они боялись столичного выскочку. Кто его знает, быть может, при новом хозяине порядки станут куда строже и жестче. В большинстве своем солдаты гарнизона были из деревенских, для которых каждый городской житель, развращенный сытой жизнью, мерзавец, не способный ни на что хорошее. К тому же живой пример долгое время был перед глазами – Ганц Лютц.
Одинцов выдохнул, словно перед глубинным погружением, и произнес:
– Воины славного Вестлавта. Я – граф Одинцов, но более известен вам как сотник Волк. Мои знамена первыми поднялись над этим замком…
Тут он несколько погрешил против истины. Право на собственный стяг и герб он получил как награду за успешное взятие замка Дерри. Но он добивался другого, зацепить сердца солдат, заставить их поверить, что перед ними не тыловая крыса, а такой же фронтовик, как и они. И по их засиявшим глазам, в которых все еще теплилось недоверие, он понял, что у него получилось.
– За ратные подвиги князем Георгом Третьим Вестлавтом мне был доверен титул графа и подарены замок и земли, когда-то принадлежащие Улафу Дерри. Отныне этот замок называется Волчьим.
Одинцов перевел дух. Теперь ему нужно было сказать самое главное, и от того, как он это скажет, зависит – получит ли он боевую сотню в свою армию, или распустит ее по домам. Хотя распускать гарнизон опасно, эти солдаты тут каждый закоулок знают, если они попадут в руки людей Ромена, то окажутся для него бесценным источником информации. Сотник Джеро сегодня утром предложил казнить гарнизон, если они откажутся перейти под командование Волка. Одинцову эта идея пришлась не по вкусу. Убивать без малого сотню человек, только из соображений предосторожности это за гранью добра и зла… Серега не хотел себе такой кровавой славы.
– Я не хочу от вас скрывать самого главного. Той трагедии, что потрясла княжество. Георг Третий убит. Убит по приказу собственного сына. То, за что мы боролись и проливали свою кровь, втоптано в грязь. Ромен отказался от завоеваний последней кампании. Он приказал покинуть земли княжества Боркич и вернул их наследникам. Получается, что мы зря проливали кровь, что наши друзья и товарищи, оставшиеся навсегда в чужой земле, это никчемная жертва. Разве можно такое допустить?
И тут Серега немного приукрасил историю. Вернее, выдал будущее за свершившееся. Ромен пока еще не переигрывал итоги последней войны, но Лех Шустрик принес информацию, что такой план готовится в штабе отцеубийцы, так что его осуществление всего лишь вопрос времени.
Народ на площади возмущенно загудел. Одинцов усмехнулся про себя. Ему все-таки удалось переключить их внимание. Они уже не помнили о своих тревогах по случаю приезда нового хозяина, забыли об аресте своего сотника. Теперь их волновало только одно, вернее один, человек – Ромен Отцеубийца и его подлые планы.
– Мы можем долго говорить об этом и возмущаться. Но я не поддерживаю человека, для которого жизнь отца ничего не значит. Я покинул Красноград. Я пришел на свою землю и буду жить тут, устанавливая свои справедливые порядки. У вас два пути. Вы можете остаться со мной и помочь мне в моих начинаниях. Новый Вестлавт будет лишь блеклой тенью старого государства. Я не хочу жить в таком государстве. Я буду строить новое графство, которое унаследует лучшее от старого Вестлавта. Кто же не хочет помогать мне, может идти на все четыре стороны. Я никого не держу. Понимаю, что такое решение нельзя принять сразу. Даю время до завтрашнего утра. Думайте, воины.
Солдаты заговорили, обсуждая друг с другом услышанное.
Можно было, конечно, их тут же распустить, но Одинцов не хотел никаких лишних слухов. Остался последний вопрос, над которым нужно было рассеять мрак.
42 
