3 
— Мне известны ваши блестящие способности к языкам, и то, что вы свободно говорите по-немецки. Если появится малейшая возможность выяснить реальное положение вещей, то это можете сделать лишь вы.
— Я очень сомневаюсь в этом, ваше высочество, — ответил лорд Брэйдон. — Если все содержится, как вы полагаете, в таком секрете, немцы будут тщательно его охранять, и вряд ли можно надеяться, что они будут со мной откровенничать.
— Я хочу иметь представление, что кроется за этим, — упорствовал принц Уэльский. — Мы знаем, что они строят военные корабли; но если эти корабли вооружены лучше, нежели наши, то это чревато для нас непредсказуемыми последствиями.
Лорд Брэйдон, так же как принц и многие другие, был убежден, что рано или поздно Германия бросит вызов господству Британии на море.
Слишком хорошо была известна страшная зависть кайзера к привольно раскинувшейся Британской империи.
Он открыто говорил о необходимости большего «жизненного пространства» для Германии.
Спорить было бесполезно, поэтому Брэйдон сказал:
— Я поеду в Германию и сделаю все, что в моих силах, но надеюсь, что ваше королевское высочество не будет ожидать чудес от моей поездки.
Принц произнес нечто неопределенное.
— Я очень сомневаюсь, — продолжал Брэйдон, — что смогу доставить какие-либо сведения, которыми вы бы еще не располагали.
Это был тонкий комплимент.
Королева пока не посвящала сына во все государственные дела.
Принц не был допущен к участию в обсуждении важных вопросов и делал все возможное, дабы получить информацию, от которой его отгораживали.
Ему хотелось думать, что он в курсе всех дел.
Лорд Брэйдон понимал, что если принц добудет информацию о секретном оружии ранее Министерства иностранных дел или Британского военно-морского ведомства, то это будет предметом его особой гордости.
Принц положил руку на плечо разведчика.
— Я считаю это дело очень важным, Брэйдон, — сказал он, — и учитываю ваши успехи в других миссиях, о которых не стану сейчас упоминать.
— Лучше не надо, ваше высочество! — поспешно согласился лорд Брэйдон.
Памятуя о несдержанности принца в разговорах, особенно с прекрасными дамами, он не хотел обсуждать секретные поручения, выполненные им для королевы.
— Так вы отправитесь немедля? — спросил принц.
— Послезавтра, — пообещал лорд Брэйдон.
Он возвратился в свой огромный, комфортабельный дом на Парк-Лэйн.
На следующий день Брэйдон изливал свое плохое настроение на прислугу, а также на кое-кого из друзей, чем привел их в неописуемое изумление.
Ему была присуща сдержанность, даже некоторая отчужденность.
Редкое самообладание позволяло ему держать в узде свои истинные чувства.
Обладая тонким, ироничным складом ума, он временами даже у тех, кто хорошо его знал и восхищался им, вызывал чувства, близкие к благоговению.
Для женщин, очарованных им, он представлял загадку, которую они не решались разгадать.
— Я люблю тебя, Освин, — говорила ему одна прекрасная дама всего лишь несколько дней назад, — но у меня никогда не бывает ощущения, что я действительно хорошо тебя знаю.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Брэйдон.
— В тебе есть некая глубина, недоступная для меня, — объяснила она, — а это несправедливо. Я отдаю тебе свою любовь, свое сердце и тело — по сути, все, чем я владею, ты же в ответ даешь мне очень мало.
Лорд Брэйдон лишь молча целовал ее.
В тот момент она была успокоена пылом страстного любовника.
Однако, оставшись одна, прекрасная дама вновь почувствовала, что ей принадлежит лишь малая его часть.
Остальное было как бы скрыто в потайном месте, недоступном для нее.
— Обещай, что ты будешь думать обо мне, когда уедешь, — шептала прошлым вечером та же красавица во время прощания.
— Я буду считать часы до моего возвращения, — ответил лорд Брэйдон.
Она могла бы воспринять это как комплимент, но ее не покидало ощущение, что больше всего ему жаль расставаться не с нею, а с его собственной личной жизнью в Лондоне.
Когда поезд тронулся, лорд Брэйдон открыл газету, которую Уоткинс предусмотрительно оставил для него.
Он не думал ни об одной женщине, оставленной им. Он думал о тщете своего путешествия.
Вчера после полудня он на всякий случай зашел в Министерство иностранных дел.
Неразумно было бы таить секреты от министра — маркиза Солсберийского.
3 
