Лёгкий, ненавязчивый романчик 
70 
Талия с удовольствием приняла приглашение. По ее словам, лето она провела роскошно. Она отправила Франческе несколько писем по электронной почте, пару раз звонила ей, но на большее ее не хватило. Находясь в отъезде, она редко поддерживала связь с близкими. В кругу друзей о родных она попросту забывала, хотя обратного с ней не случалось никогда. В Венеции она пробыла дольше, чем планировала, но ничуть не жалела. Ужин, приготовленный Марией и Шарлем-Эдуаром, привел ее в восторг. Талия по-прежнему заигрывала с французом при каждом удобном случае, разве что делала это не так демонстративно и настойчиво. На ужин вопреки обыкновению она явилась не в мини и на шпильках, а в черном свитере и слаксах. Ужин был в разгаре, когда Талия вдруг заметила отсутствие Эйлин. Франческа еще не успела сообщить матери о смерти девушки. Талия спросила, где Эйлин, и ответом ей стала длинная тягостная пауза.
— Она уехала домой в Калифорнию, — простодушно объявил Йен. — В Сан-Диего, — добавил он.
Больше никто ничего не сказал, разговор продолжался. Талия не заметила, какими взглядами обменялись Франческа и Мария.
— Итак, каковы дальнейшие планы? — спросила Талия за десертом — нежным грушевым пирогом, который испек Шарль-Эдуар. — Как насчет новых поездок? На Рождество я еду в Гштад, — объявила она. Друзья из Венеции предложили ей пожить вместе с ними в собственном шале. Гштад сохранял славу одного из самых престижных горнолыжных курортов Европы, Талия проводила там некоторое время каждую зиму, иногда приезжала дважды.
Глобальных планов пока никто не строил. Прошедший отпуск уже казался всем далеким, словно от него их отделяли световые годы. Шарль-Эдуар и Мария решили в ближайшее время закончить свою поваренную книгу, у Франчески была уйма хлопот в галерее, Крис добивался постоянной опеки над Йеном, но при Талии упоминать об этом не стал: такие планы она вряд ли сочла бы приятными.
От глаз Талии не укрылась новая теплота и близость в отношениях между Марией и Шарлем-Эдуаром. Перед уходом Талия спросила у Марии, не почудилось ли ей, и Мария подтвердила, что теперь ее с Шарлем-Эдуаром связывают более тесные узы.
— Он разводится? Или ваша крепость пала? — с интересом спросила Талия. В Венеции коллекция ее знакомых пополнилась несколькими видными мужчинами — увы, женатыми. А делить мужчин с другими она не любила.
— Этим летом жена ушла от него и подала на развод. Так что мне повезло, — просто ответила Мария. Она чувствовала себя немного виноватой: ей, а не Талии, достался мужчина, к которому ее так тянуло.
— Да, повезло, — обиженно протянула Талия. — Ничего не понимаю! Вам же не нужен был мужчина, а мне — еще как! Но он достался вам, а не мне. Нет в мире справедливости!
Мария не стала объяснять, что Талия, возможно, перестаралась, тогда как сама она даже не предпринимала попыток кого-нибудь найти. Скорее наоборот.
— Судьба, — дипломатично отозвалась Мария, которая и вправду верила в судьбу. — Всему свое время. Дойдет очередь и до вас, — заверила она.
— Надеюсь, — вздохнула Талия, надевая белый жакет, купленный в Париже. Как всегда, она была безукоризненно ухожена и красиво одета, ее наряд дополняли изысканные серьги с жемчугом и бриллиантами и аккуратно, волосок к волоску, уложенная стрижка. Ее красота не только ошеломляла, но и могла внушить робость любому мужчине.
— А я этим летом так и не встретила никого мало-мальски достойного. Сен-Тропез в наши дни переполнен европейской беднотой и русскими — сплошь зеленой молодежью. А все остальные европейцы женаты и изменяют женам.
— Вы обязательно найдете свою половинку, — пообещала Мария.
Франческа проводила мать на улицу и посадила в такси. Даже когда Талия не считала нужным язвить и критиковать, ее отъезды Франческа всегда воспринимала с облегчением. Поладить с Талией было трудно, пребывание рядом с ней неизменно вызывало стресс. Но Талия мило общалась с Марией и Шарлем-Эдуаром и была безупречно вежлива с Крисом, поэтому Франческа мирилась с ее визитами. Ужинать с матерью в компании друзей было приятнее, чем наедине: в последнем случае разговор за ужином напоминал допрос испанской инквизиции. Поднимаясь к себе, Франческа вдруг поняла, что сильно устала. Вечер выдался длинным.
На ближайшие выходные она съездила в Коннектикут к отцу и Эйвери. Отец писал новую картину и целыми днями пропадал в мастерской, поэтому Франческе хватило времени, чтобы нагуляться с Эйвери и отдохнуть.
70 
