очень нудно 
185 
В этот момент меня посещает новое озарение. Я ничем не лучше Бена. Утром я солгала, потому что не хотела быть с ним. Я хотела быть с Ричардом, потому что он и есть тот единственный мужчина, которого я люблю. До сих пор люблю. Где ты, Ричард?.. Увы, я никогда больше его не увижу, и от этого мне снова хочется заплакать.
– Собственно говоря, сейчас речь не о том, – говорю я и часто моргаю, стараясь сдержать новое наводнение. – Речь не о нашем медовом месяце, а о нашем браке. Я думаю, мы оба слишком поторопились. Я думаю… – Я с трудом перевожу дыхание. – В общем, мне кажется – мы оба совершили ошибку. Я, конечно, виновата больше, – поспешно добавляю я, стараясь быть объективной. – Видишь ли, незадолго до нашей встречи я рассталась со своим бойфрендом, и… В общем, я была слишком взвинчена и не отдавала себе отчета в своих поступках. Я поторопилась, и вот… – Я развожу руками. – Извини.
– Нет, – тут же говорит Бен. – Я виноват больше.
На протяжение нескольких секунд я пытаюсь осмыслить его слова. Значит, мы оба считаем, что поступили неправильно? Я вновь чувствую себя жалкой неудачницей, которая не может сделать ни одного шага, чтобы не совершить грубой ошибки, и сознание этого тяжким грузом ложится на мою душу. И в то же время я испытываю огромное облегчение оттого, что раз мы оба так думаем, значит, что-то еще можно поправить. А ведь Флисс была права, приходит мне на ум новая мысль, и я невольно морщусь. Об этом мне сейчас думать совсем не хочется.
– Я не хочу жить во Франции, – внезапно заявляет Бен. – На самом деле я ненавижу эту гребаную страну. Напрасно я позволил тебе думать, будто она мне нравится.
– А мне не следовало слишком давить на тебя с переездом туда, – говорю я, ибо сейчас мне хочется быть справедливой и великодушной. – И с этой супружеской викториной тоже… – добавляю я.
– Я не должен был напиваться в ту первую ночь.
– А я не должна была отказываться, когда Сара предложила нам подняться наверх, – говорю я. – Это вышло… грубо. Извини.
– Ничего страшного. К тому же здешние кровати ужасно скрипят.
– Значит… между нами все кончено? – Эти слова даются мне с невероятным трудом. – Мы все выяснили и никто ни на кого не обижается?
– Пожалуй. – Бен выглядит совершенно спокойным. – Кстати, наш развод может стать самым быстрым… Не знаю, как насчет всего мира, но национальный рекорд мы точно поставим.
– Может, сказать Георгиосу, чтобы он оставил эту свою затею с памятным фотоальбомом? – Я усмехаюсь, хотя это все еще смех сквозь слезы.
– А как насчет завтрашнего вечера караоке для молодоженов? Мы будем в нем участвовать или?..
– Мы выиграли Конкурс молодых пар, – напоминаю я. – Может быть, объявим о нашем разводе на церемонии вручения памятных подарков?
Наши взгляды скрещиваются, и в следующую секунду мы оба начинаем истерически хихикать.
Впрочем, что еще нам остается? Только смеяться.
Когда мы немного успокаиваемся, я внимательно смотрю на Бена – на своего уже почти бывшего мужа.
– Скажи, наш брак… неужели он с самого начала был для тебя чем-то… ненастоящим?
– Даже не знаю. – Бен кривит лицо, словно у него внезапно разболелся зуб. – Понимаешь, в последние несколько лет в моей жизни почти не было ничего такого, что я мог бы считать настоящим. Смерть отца, необходимость оставить мечты об артистической карьере и взять на себя управление компанией – все это сильно на меня подействовало. Я думаю, мне нужно разобраться с собой, со своей жизнью, и выяснить, чего же я хочу на самом деле. Тогда я, возможно, перестану совершать ошибку за ошибкой.
– Боюсь, для меня этот брак тоже не был взаправдашним, реальным, – говорю я в приливе откровенности. – Скорее это была причуда, фантазия, каприз. Понимаешь, мне было очень плохо, и тут появился ты… красивый, сексуальный, почти такой же, как пятнадцать лет назад.
Говоря так, я нисколько ему не льщу, не пытаюсь подсластить пилюлю. Загорелый, поджарый, гибкий, Бен и правда очень хорош, однако сейчас я смотрю на него несколько иными глазами, и мне кажется – он что-то утратил, лишился части своего прежнего обаяния. Теперь мне чудится в нем что-то искусственное. Ну, это как сравнивать апельсиновую шипучку со свежевыжатым соком… Вроде бы шипучка такая же оранжевая, и пахнет апельсином, и утоляет жажду, вот только после нее на языке остается горьковатое послевкусие. Горьковатое и не слишком приятное.
– Ну, что будем делать?.. – Мне больше не хочется смеяться. Впрочем, мой гнев тоже остыл, и я чувствую спокойствие и отрешенность, словно наблюдаю за происходящим со стороны, а не являюсь непосредственной – и заинтересованной – участницей событий. Мой брак, похоже, прекратил свое существование, даже не начавшись толком, к тому же мы с Беном так и не успели переспать друг с другом. На что это похоже, спрашивается? И почему Судьба обошлась с нами так несправедливо? Быть может, мы с Беном не такие уж хорошие люди, но мне все равно кажется, что мы не заслужили ничего подобного. Но факт остается фактом: наш медовый месяц с самого начала обернулся форменной катастрофой, словно Кто-то там, Наверху, не хотел, чтобы мы оставались вместе и были мужем и женой.
185 
