очень нудно 
32 
– Что? – озадаченно спросила она.
Он посмотрел в бокал, медленно поднял на нее глаза.
– Детей. Ты часто их видела до гибели Джеки и Елены?
– Нет, потому что они жили в Сан-Франциско, – тихо ответила она, чувствуя его задумчивое настроение. – Но они приезжали погостить, и я летала к ним несколько раз.
– Какими они были? – Его голос был таким тихим, словно он сожалел о том, что задал вопрос. – Дети, я имею в виду.
Дайна, глядя на него, ощутила нечто вроде сочувствия. За последнюю неделю, или около того, он совершенно погрузился в жизнь детей. Она больше не ожидала, что он сдастся и уйдет. Этот человек никогда не отвернется от своих детей, и делал все больше, чтобы убедить Дайну, что просто наслаждается ролью отца. Короче говоря, Коннор изменил свой дом и свой мир, чтобы принять их, а ведь его обманули. Лишили возможности видеться с ними. Целый год. Да, его обманывали.
Ей стало неприятно думать о сестре, где бы она сейчас ни находилась. Джеки и Елена дурно поступили, скрывая от него детей. Неправильно было бежать из города, вместо того, чтобы познакомить с детьми человека, который помог их создать. И знай Дайна правду, сама бы все рассказала Коннору.
Так может она ошибалась, так яростно сражаясь с ним за детей? Но что ей делать? Она не могла потерять тройняшек. Даже если нужно отдать их отцу. Все равно что вырвать у себя сердце.
Коннор наблюдал за ней, ожидая, что она заговорит, расскажет о детях, которых он едва знал. Она глубоко вздохнула, прежде чем начать:
– Малыши всегда были такими милыми. Но какими же крошечными, когда только родились!
Улыбка сожаления изогнула его губы, когда он пытался представить малышей.
– Бьюсь об заклад, Джеки боялась взять их на руки.
– Так и было, – засмеялась Дейна. – Но Елена настаивала, и она преодолела себя.
– Какой матерью она была? Джеки.
– Немного сумасшедшей. Смешной.
Дайна улыбнулась воспоминаниям, и попыталась сделать их реальными ради Коннора.
– Зато у Елены было строгое расписание. Она все записывала. В какое время тройняшки ели, спали, играли, купались. Моя сестра любила порядок.
Теперь была ее очередь расстраиваться. Она только три месяца назад потеряла старшую сестру и тосковала по ней.
– Но Джеки была молодец. Когда дети стали постарше, она специально одевалась, чтобы прочитать им сказку на ночь. Купила им миниатюрные бейсбольные биты, чтобы они смогли играть, как только научатся ходить.
– Похоже на Джеки. Она когда-то играла в бейсбол, и неплохо играла.
Он задумчиво нахмурился.
Сумерки прокрались в роскошно обставленную комнату, и тени удлинились. Она испытывала особую близость к Коннору, здесь, в полумраке, делясь воспоминаниями. Но тут она кое-что вспомнила и включила настольную лампу, пославшую осколки света, отражавшегося от основания хрустального бокала. Он прищурился от ударившего в лицо света, но Дайна, не обращая внимания, взяла сумочку, вынула телефон, нашла снимки и спросила:
– Хочешь видеть фото?
Его глаза заинтересованно блеснули. Губы раздвинулись в теплой улыбке.
– Ты это серьезно?
Она ответила ему такой же улыбкой и протянула телефон:
– Я никогда ничего не стираю. Так что это их фото с самого рождения.
Он уже просматривал фото, перелистывая альбом.
– Некоторые снимала я, некоторые переслала имейлом Елена.
Он рассмеялся.
– Что? – спросила она.
Коннор взглянул на нее со смесью веселости и сожаления.
– Этот снимок. Прошлое Рождество, полагаю.
Дайна знала, о чем он говорит, но все же подошла, встала на колени на толстый ковер и взглянула на дисплей. Трое малышей, в полосатых ярких ползунках, с колпаками Санты на головках и с крошечными белыми бородками…
– Бородка даже у Сейди? – спросил Коннор, все еще смеясь.
Дайна улыбнулась воспоминаниям. Она была в доме сестры, когда женщины делали снимок, чтобы использовать в качестве рождественской открытки.
– Джеки не хотела, чтобы Сейди почувствовала себя обделенной, – тихо пояснила она.
– Похоже на нее, – согласился он и стал молча досматривать альбом.
Дайна оставалась на месте, наблюдая не за дисплеем, а за выражением его лица. Каждая испытанная им эмоция отражалась на лице. Сияла в глазах, кривила губы.
Он смотрел, как на слишком маленьком дисплее дети меняются и растут, и было ясно, что эти снимки коснулись чего-то в душе. Дойдя до конца, он отдал ей телефон.
– Я уже так много пропустил.
32 
