очень нудно 
39 
Олконбери прочел опровержение.
— Вы… Вы убедили Слоуна это напечатать? — изумленно спросил он. — Франческа, что вы пообещали Слоуну?
— Ничего, — ответила она. — Я его очень ласково попросила, и он внял моей просьбе.
Олконбери смотрел на нее так, словно она ударила его по голове клюшкой для гольфа.
— Грегори Слоун никогда не делает никому одолжений, не получая при этом чего-то взамен. И вы это знаете.
— И все же я ничего ему не обещала. — Франческа сделала паузу, мягко, но настойчиво говоря ему взглядом, — что пора прекратить допрос. — Лорд Эдвард заключил с ним сделку, и в этой сделке участвовали исключительно они двое.
Олконбери провел ладонью по лицу.
— Итак, сейчас Слоун положил на вас глаз, и вы станете гоняться за де Лейси, чтобы он выполнил данное вам обещание. Как вы умудрились натворить столько всего за один день?
— Как это зловеще звучит в ваших устах.
— А вы не понимаете, во что все это может вылиться? — Олконбери вскочил. Ничего смешного он в ее словах не услышал. — Не знаю насчет Эдварда де Лейси, но его брат — граф Грешем, или сейчас герцог Дарем, я полагаю, — имеет весьма скандальную репутацию. Сорвиголова, который самого дьявола не боится, транжира и мот… Это не то семейство, с которым можно вести дела.
— Я не пропаду, — твердым голосом заявила Франческа, стараясь держать в узде растущее раздражение. Олконбери всегда относился к ней с пониманием, когда она делилась с ним своими проблемами, так какая муха его сегодня укусила? — Лорд Эдвард пообещал мне найти солиситора. Я больше ни о чем его не просила, и он уж точно не предлагал мне ничего большего. Как только он выполнит свое обещание, у нас больше никогда не будет повода встречаться и говорить друг с другом.
Олконбери подошел к окну. Он стоял молча, сцепив руки за спиной, устремив взгляд вдаль.
— Вы не думаете, — сказал он тихо, — что, возможно, ваше стремление воспитывать Джорджиану становится нецелесообразным?
Франческа почувствовала себя так, словно вот-вот превратится в камень.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать… — Он всплеснул руками, словно отчаялся донести до нее свои мысли, — Джон Хейвуд не назначил вас ее опекуншей. Вам было трудно найти солиситора, который пожелал бы вести ваше дело. Сейчас Эллен забрала ребенка, и вам, возможно, придется потратить целое состояние на сыщиков, не имея никаких гарантий того, что вы сможете забрать ее к себе, даже если вам удастся ее отыскать. Не настала ли пора подумать о том, чтобы передать полномочия мистеру Кендаллу?
— Джон также не назначил Эллен ее опекуншей. — Франческа произнесла эти слова очень отчетливо. Она с трудом держала себя в руках. И когда она их произносила, она непроизвольно стиснула в кулаке рукоять ножа для масла, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. — Я нашла одного солиситора, который поверил в то, что мое дело имеет шанс на успех, а вскоре мне предстоит найти другого, который возьмется за это дело и выиграет его. Джорджиана — дочь моей сестры, сирота, и я не брошу ее на произвол судьбы из-за лишних расходов, и, уж конечно, не оставлю заботам преступно равнодушного мистера Кендалла!
Должно быть, Олконбери услышал гнев в ее голосе, потому что в следующее мгновение уже стоял подле нее, опустившись на одно колено, накрыв ее сжатую в кулак руку своей ладонью.
— Я вовсе не хотел сказать, что вы должны бросать Джорджиану на произвол судьбы… — Он поглаживал ее сведенные судорогой пальцы. — Но, Франческа… Отчего вы решили, что, кроме Джорджианы, у вас не будет семьи? Вы заслуживаете того, чтобы иметь своих детей — и мужа, который вас любит.
Франческа полагала, что эта речь могла быть растолкована как предложение руки и сердца. К несчастью, ее продолжало трясти от гнева. Как мог он предположить, что она готова предать ту, что так ей дорога?! У Олконбери родни не счесть. Франческа снисходительно относилась к его жалобам на докучливых родственников, потому что знала, что он всех их любит. Но он не мог знать, каково это — потерять всех близких. Отец ее умер, когда она была еще ребенком, мать оставила ее, уехав в Италию. Муж трагически погиб, прожив с ней в браке, всего несколько лет. Франческа любила свою сестру Джулиану, даже несмотря на то, что они сблизились взрослыми, но Джорджиане досталась вся ее нерастраченная любовь, вся та любовь, которую она, Франческа, могла бы отдать своим родным детям, если бы Бог ей послал. И сама мысль о том, чтобы оставить поиски Джорджианы сейчас, когда она даже не знала, где девочка и здорова ли, была для нее больнее, чем пощечина. Олконбери совсем ее не понимал, если думал, что она ради него может так поступить, даже если бы любила его безумно, что, конечно, было совсем не так.
39 
