53 
Почему же так больно?
Наверное, должно пройти время. Все случилось так неожиданно… открытие произошло так быстро. Внутри все смешалось. Чувства перепутались. Оттого и сумятица в голове, в сердце. В душе, в разуме.
Должно пройти время, твердила себе Клер, в отчаянии цепляясь за ручки кресла. Просто должно пройти время.
— Эй, Робинсон!
— Привет, Тони.
— Глазам своим не верю: вернулся.
— Почему это вдруг не веришь?
— Ты так скоропостижно исчез. Шеф твердил, будто все в порядке, но нам казалось, будто ты уволился.
— Скажи еще: украл крупную сумму денег из сейфа и благополучно смылся.
— Шутник, ничего не скажешь!
— Ну, как вы тут?
— Нормально. А ты загорел! Красавчик. Повернись.
— Еще чего не хватало. Не дождешься.
— Как остров? Накупался?
— Да.
— Нашел свою Пятницу? Эй, ты чего такой угрюмый? Понимаю: не хочется возвращаться к работе. А фотографии привез? Похвастался бы: море, пальмы, всякое такое. Кокосы с бананами…
— Нет, фотографий нет. Давай, Тони, рассказывай, что тут без меня происходило.
— По работе или в отделе? Знаешь, я тут спелся с худой, из бухгалтерии… Как же ее зовут…
— По работе, Тони. По работе… Мне важны все нюансы.
Дрожащими руками Клер отперла дверной замок.
Поднялась по скрипучим ступеням. В квартире царила тишина.
— Мама? — нерешительно спросила Клер. — Мама, ты дома?
Наверху послышалось негромкое покашливание.
— Мама, я вернулась! Мама!
— Да слышу я, слышу… Дай хотя бы спуститься из спальни. Я не ждала тебя раньше следующего месяца. Что, неужели стажировка закончилась?
Сухонькая и хрупкая, но вовсе не старая женщина с яркими голубыми глазами и седыми волосами, уложенными в высокую прическу, спускалась по лестнице, кутаясь в серую шаль.
— О, мама!
— Клер, что ты так кричишь? Дай-ка на тебя посмотреть. Ты точно была в Лондоне? Не вылезала из солярия? Сто раз говорила тебе: в солярий ходить вредно! А почему ты не позвонила, что прилетаешь? Я бы встретила тебя из аэропорта. Надо же, сама тащила чемодан и сумки… Клер, да что с тобой? На тебе ведь лица нет.
— Ты не представляешь, сколько всего произошло, — пробормотала Клер.
— Садись. Садись, я заварю чай. И ты мне все расскажешь…
— Я не могу! — прошептала Клер и вдруг разрыдалась.
— Солнышко, что ты не можешь?
«Солнышко».
Так ее называл Дэн в последнее время.
— Не могу всего рассказать тебе.
— Что за глупости?
Мама взяла ее за руки, с любовью заглянула в глаза:
— Запомни: нет такой ситуации, которую нельзя было бы исправить. Стоит только очень захотеть…
— Некоторые вещи исправить невозможно, — рыдала Клер.
— Кажется, я начинаю понимать. Дело не в Лондоне?
— В нем…
— Что-то случилось на стажировке?
— Нет!
— Тут замешан мужчина?
— Еще как… Мама, ты просто не представляешь…
— Выбирай: черный с бергамотом или зеленый с жасмином?
Эпилог
Следующие недели прошли для Дэна, словно в тумане.
Он боролся с желанием позвонить Клер. Он понимал, что это бесполезно. Его звонок ничего не изменит. И это ужасно, постыдно, но его по-прежнему тянет к ней. Несмотря на то, что он узнал. Несмотря на то, что узнали они оба.
Несмотря на все произошедшее.
Поэтому лучше молчать.
Молчала и Клер. Она написала ему коротенькое сообщение по электронной почте — мол, долетела, все в порядке, а мама — просто прекрасно.
И тишина.
Дэн с головой ушел в работу. Он даже не замечал, что ему светит очередное повышение — с таким рвением он пахал, с такой дотошностью разрабатывал очередной проект.
Он сам не осознавал того, что чуть ли не поминутно проверяет электронную почту.
Личную, рабочую. Автоответчик дома и на мобильном телефоне.
Он не проверял свою почту только тогда, когда спал.
Когда пытался пробить защиту команды соперников в спортивном зале.
Когда в очередной раз метко забрасывал мяч в баскетбольную корзину.
Потом он перестал это делать.
Это отнимало время. Но это отнимало еще больше душевных сил.
«Нужно просто забыть о ней», — сказал он себе.
Как, разве ты забыл? Ее ведь нельзя любить. Это недопустимо.
Нет, любить, конечно, можно. Но теперь все иначе. Ничего уже не будет так, как прежде.
53 
