Глава 1

Здесь должен лежать он, а не его неугомонный лучший друг.

Джиакомо Коретти стоял в тени высокой сосны и смотрел, как гроб опускают в землю. Внутри его все словно заледенело. Он обвинял себя в трусости, поскольку не решался подойти ближе.

На улице не должно быть тепло, не должна быть весна. Не должно ласково плескаться море под лазурным небом. Джио отчаянно желал, чтобы сгустились облака, чтобы все потемнело, чтобы гремел гром и сверкала молния. Чтобы его разнесло на куски.

До Джио донеслись исступленные рыдания матери Марио, которую поддерживал пожилой муж. Это разрывало ему сердце.

Рядом со сгорбившимися от горя родителями стояла их дочь, Валентина. Ее длинные каштановые волосы были заплетены в косу, на голове был черный шарф. Черный жакет и юбка, совершенно не идущие девушке, не скрывали округлостей семнадцатилетнего тела.

Джио мгновенно вспомнил лицо Валентины. Бледная оливковая кожа, мягкая, как лепестки роз. Пухлые губы, говорящие о чувственности. Глаза у нее были потрясающего золотисто-коричневого цвета – как янтарь.

Глаза тигрицы.

Джио видел перед собой ее глаза, вспыхивающие от гнева и страха в тот момент, когда она заставала своего любимого старшего брата и Джио играющими с опасностью, которой они любили бросать вызов.

Словно догадавшись, что он думает о ней, Валентина Ферранти повернулась и посмотрела на него в упор своими миндалевидными сузившимися глазами.

Было слишком поздно, убежать он не мог. Она окинула его долгим взглядом. Валентина была бледна, ее красивое лицо опухло от слез. В глазах стояла боль.

На память пришли небрежные слова, брошенные им в ту ночь: «Не волнуйся, я доставлю его к книгам еще до полуночи, совсем как Золушку».

Джио физически чувствовал скорбь Валентины. А затем она направилась к нему. Ее руки, как и его, были сжаты в кулаки. Лицо исказилось от горя и ярости.

Валентина остановилась в нескольких дюймах от Джио. Она стояла так близко, что он ощутил исходящий от нее сладкий свежий аромат. Впрочем, подмечать это было не к месту.

– Тебе здесь не рады, Коретти!

Голос ее звучал хрипло – от слез. Внутри Джио все перевернулось. Он удивился, как ему удалось не потерять сознание, когда он не мог дышать. Но нет, он дышал. Его поразил человеческий инстинкт – жить, что бы ни произошло.

Он сделал глубокий вдох.

– Я… – Джио замолчал, почувствовав, как напряглись голосовые связки. – Я знаю.

То, что он смог выговорить эти простые слова, служило слабым утешением. Марио, брат Валентины и его друг, терпеливо помогал ему справиться с хроническим заиканием, которым Джио страдал с детства.

Сейчас ему было двадцать два, однако годы унижения не прошли даром, они были словно шрамы на коже. Но в этот момент Джио хотел испытать унижение. Он мечтал, чтобы Валентина едко высмеяла его дефект. Правда, она ни за что так не сделает. Она никогда так не делала. Валентина держалась приветливо и скромно, а когда Джио начинал заикаться, она не использовала это как оружие, чтобы ранить его. Так поступали другие. Особенно – его семья.

Неожиданно Валентина набросилась на Джио, застав его врасплох. Она с силой ударила его кулачками в грудь, так что он вынужден был отступить. В голосе ее звучала неприкрытая боль:

– Он был для нас всем, а теперь, из-за тебя, его больше нет с нами! Он должен был окончить университет, его ждала блестящая карьера, а ты… Что ты можешь сделать для нас сейчас? Только уйти, Коретти. Ты оскверняешь это место своим присутствием. – Голос ее прервался. – Если бы ты не уговорил его поехать с тобой той ночью… – Она остановилась и с силой прикусила губу.

Краска сошла с лица Джио.

– Мне жаль. Мне очень жаль, – тихо произнес он.

Валентина взяла себя в руки, но глаза у нее были тусклыми, безжизненными.

– Это твоя вина. Я ненавижу тебя, Коретти. Я буду ненавидеть тебя всегда – за то, что ты жив, а он – нет.

Ее слова ранили Джио подобно острым осколкам стекла. Она смотрела на него так, словно ей доставило бы бесконечную радость столкнуть его с близлежащей скалы и наблюдать, как он падает.

– Пойдем, Валентина, пора, – послышался рядом с ними усталый голос.

И девушка, и Джио были поражены. Они не заметили, как к ним подошел отец Валентины и взял ее за руку: