Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
89 
– Твои волосы пахнут цветами.
– Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?
– В Неаполе? Убийство – самое обычное дело на улицах этого великолепного города. – Он втянул в себя воздух:
– Лаванда?
– Да, – она с трудом сглотнула. – А что ты делал потом?
– К сожалению, у меня выработалось необыкновенное отвращение к прикосновениям чужого тела за то время, пока я у него находился, но есть-то надо было. И я решил, что поскольку все равно загубил свою бессмертную душу и все равно попаду в ад, то надо как-то использовать это получше. Убийство было к тому же самым прибыльным занятием в Неаполе. Меня посвятили в секреты мастерства: мое дело требовало знания и образования. – Его пальцы двигались по ее подбородку. – У лаванды очень хороший запах, но мне кажется, что тебе больше подошли бы духи из Аравии: в них есть экзотика и зрелость… – Он замолчал. – Слезы?
– Дымоход очень плохо почистили. И дым ест глаза…
Его пальцы с нежностью прошлись по ее щеке:
– Да, должно быть, так. Ты не настолько чувствительна, чтобы лить слезы по такому негодяю, как я.
– Не настолько.
– И я надеюсь, тебе не придет в голову испытывать сочувствие к мальчику, который умер много лет назад.
– Нет. – Она помолчала немного. – Но умер ли он, Лоренцо?
– Да, жизненный опыт не дается даром. Спроси Санчию. Она прошла в Солинари через то же пламя, что и я. Но она сумела возродиться. Я нет. Должно быть, я слишком приземлен и не могу восстать как феникс из пепла. Пламя опалило мою душу и оставило там выжженную пустыню. И с каждым годом эта пустота все больше и больше разрасталась так, что я даже удивлялся тому, как люди еще видят меня – превратившегося в ничто.
Его пальцы осторожно коснулись ее влажных ресниц:
– Ты тоже страдала слишком много, Катерина, и ты понимаешь, что, как бы мы ни старались, нам никогда не удастся заполнить эту пустоту.
Было ли это предупреждение или мольба о понимании? Катерина не осмеливалась взглянуть в глаза Лоренцо, боясь, что он прочтет в них то, что ей хотелось скрыть.
– Да, я понимаю. – Еще одна слеза медленно скатилась по ее щеке:
– Как я тебе уже говорила, это всего лишь дым…
13
Лион вернулся в Мандару спустя семь дней.
Санчия сидела на балконе, наслаждаясь послеобеденным солнцем, когда увидела Таброна, медленно направлявшегося по извилистым улицам к ее двору. Она перевела взгляд с лошади на хозяина и ощутила такой прилив чувств, что у нее закружилась голова. Это нельзя было назвать радостью. Боже милосердный, нет, это была не просто радость. Это безмерная тяжесть свалилась с ее души – Каприно не причинил вреда Лиону.
Как будто почувствовав на себе ее взгляд, Лион вскинул голову и придержал Таброна. По его лицу довольно долго нельзя было угадать, что он чувствует.
– Я привез тебе подарок, – он кивнул на кого-то, кто ехал за ним. – Один бог знает, почему он так нужен тебе. Это такой же упрямец, как и мул, на котором он едет. Он не давал мне ни отдыха, ни даже маленькой передышки, не позволял останавливаться, чтобы поесть или поспать, – так торопился к тебе
Взгляд Санчии обратился к маленькой фигурке на муле, который шел за Таброном.
– Пьеро? – прошептала она, не веря своим глазам. – Пьеро! – Она стремительно бросилась вниз, к входной двери.
Когда она подбежала к воротам, Пьеро уже вертелся на спине мула, пытаясь сползти с него.
– Постой! – сказал Лион, успевший спешиться. – Я вез тебя так далеко не для того, чтобы ты разбил свою упрямую голову о камни! – Он снял Пьеро с седла и опустил на землю. – Что же за подарок, если он разобьется?
Пьеро кинулся в объятия Санчии и сжал ее изо всех сил:
– Санчия, я хочу остаться, – сказал он с тем решительным выражением, которое она так хорошо знала. – Я собираюсь остаться с тобой.
– Говорю тебе, что это тот еще упрямец. – Лион мягко улыбнулся, наблюдая за ними. – У него мертвая хватка, он вцепился в тебя так же, как в мула, который вез его из Флоренции.
– Пьеро! – Слезы бежали по щекам Санчии, а руки ласково гладили пушистые волосы мальчика.
Прижав к себе маленькое, но крепкое тельце малыша, она посмотрела поверх его головы:
– Но почему?
– Ты любишь его. Разве этого не достаточно?
Она попыталась что-то проговорить, но он опередил ее:
– Элизабет уже обручилась и выглядит вполне довольной. Бартоломео горит желанием стать лучшим печатником во Флоренции, и его хозяин весьма им доволен.
89 
