очень нудно 
24 
Опять воцарилась мертвая тишина. Затем Стефан отступил на шаг назад и покачал головой.
– О, нет, моя дорогая, нет. Ты не можешь так поступать со мной.
– Как поступать, Стефан?
– Приходить сюда и говорить подобные вещи. Ты сумасшедшая. Да, я люблю сумасшедших, сам сумасшедший, но не до такой степени. Мне понадобилось так много времени, чтобы привыкнуть жить без тебя. Не собираешься же ты все начать сначала. Просто у тебя нервный срыв.
– Нет, – возразила Верона, задыхаясь. – Форбс был со мной днем, когда принесли… твою картину. Он не понял ее. Он ее возненавидел, и теперь я знаю, что не могу выйти за него.
– Почему же он возненавидел картину? – спросил Стефан с неожиданным любопытством.
Верона с пылающими щеками беспомощно развела руками.
– О, по многим причинам. Я не спрашивала его, но смогла все увидеть. Теперь могу смело сказать: он не знает той Вероны. Не поймет ее.
Еще одно мгновение тишины. Стефан не сводил глаз с Вероны, затем недоверчиво усмехнулся.
– Не говори мне, что у него не было времени обнаружить огонь подо льдом.
– О, как ты ужасен! – произнесла Верона низким, страстным голосом и сцепила руки за спиной, словно школьница, которую бранят.
– Хорошо. Согласен. Я всегда был ужасным. Но ты нашла настоящего джентльмена в твоем галантном майоре. Почему же ты приходишь сюда и говоришь, что не можешь выйти за него замуж? Он плохо занимается с тобой любовью?
– Стефан, – со стоном проговорила Верона, – не будь грубым. Я почти потеряла голову.
– Вот что я тебе скажу. Лучше оденься, отправляйся домой и приди в себя.
– Нет. Я же говорю тебе, что сегодня днем поняла: я не могу этого вынести.
– Послушай, Верона, – сказал Стефан, – твое заявление очень серьезно. Завтра у тебя свадьба. Ты хочешь сказать, что собираешься все испортить?
– Да, – прошептала она. Ее лицо излучало горячий, лихорадочный свет.
– Только потому, что парню не понравился твой портрет моей кисти, или потому что, его негативное отношение к картине свидетельствует о том, что он тебя не понимает?
Верона покачала головой.
– Не только поэтому. Я… просто не думаю, что наш брак окажется удачным.
– Ты хочешь сказать, что тебе не понравится твой дебют в армии?
– О, не надо анализировать все именно так. Я сама себя не понимаю. Форбс очень внимателен ко мне, но я не могу без тебя. Стефан, это правда. Я хочу вернуться к своей старой жизни здесь…
Она обвела рукой мастерскую и слезы медленно покатились по ее щекам.
Стефан прижал ее к себе, целуя со старой, дикой страстью, проводя пальцами по ее волосам, как часто делал раньше, пока не почувствовал маленькие, гладкие косточки черепа. Верона вдруг ощутила слабость и повисла у него на руках.
– Позволь мне сесть, Стефан.
Он подвел ее к креслу и помог сесть, затем опустился рядом на колени и стал потирать ей пальцы, пытаясь немного согреть их.
– Бедняжка.
Слезы застыли у Вероны на ресницах. В мастерской ужасно холодно, но она не чувствовала этого.
– Я не могу выйти за него, правда, Стефан?
– Нет, если ты его не любишь… Я думаю так. Стефан склонил голову.
– И я так думаю, – прошептала Верона.
– Ты уверена, что это не простая реакция?
– Ты же знаешь, что это не правда.
– Тогда почему ты согласилась на помолвку с ним? Если ты любила меня, почему ушла?
– Ты знаешь ответы на все эти вопросы. Стефан отпустил ее руки, встал и направился к столу, ища сигарету, но нашел только окурок. Он зажег его, вернулся и остановился, глядя на Верону.
– Будь я проклят, но я понимаю тебя. Верона жалобно взглянула на него.
– Но ты понимаешь, понимаешь… а он нет. У нас нет ничего общего.
– Но ты знала это еще перед помолвкой.
– Я думала, все обойдется, – беспомощно отозвалась Верона.
– Я же говорил тебе, что так не бывает. В тебе очень много от художника.
– Все это неважно по сравнению с тем фактом, что я люблю тебя.
Резкие черты лица Стефана стали мягче. Он снял очки, положил их на столик, сел на подлокотник кресла, обнял Верону и прижал к себе.
– Чудесно после шестинедельного кошмара слышать от тебя подобные вещи. Но какой в этом смысл?
– Ты больше не любишь меня?
Стефан вскочил с подлокотника и крикнул:
– Маленькая дурочка… замолчи! Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя. Как ты думаешь, чем я тут занимаюсь? Наслаждаюсь самим собой? Да, я скажу тебе… я не делаю ничего, только рисую… Когда кончались занятия, я начинал рисовать и работал до тех пор, пока не отказывали глаза. Изводил себя… пытался забыть о тебе, покупающей приданое, чтобы выскочить за этого майора Джеффертона.
24 
