очень нудно 
32 
– До окончания увольнения! – воскликнула смущенная Верона.
– Да, они укоротили его.
– Но они знают, что ты только что женился? Это вызвало слабую улыбку на лице Форбса.
– Дорогая, Ван Орг не очень сентиментален. Они стараются посылать женатых на работу, куда они могут взять своих жен, но иногда, как в этом случае, попадается спецзадание, которое требует особой подготовки, и оно досталось мне. Я оказался в этот момент как раз свободен для этой командировки. Боги! Это испортило мое Рождество.
В этот момент Верона начала смутно осознавать всю важность всего того, что сказал Форбс, и что командировка, такая неожиданная, значила для них обоих.
– Я обязан ехать, дорогая, – грустно сказал он. – Мы должны надеяться на лучшее, может быть, мне удастся выписать тебя к себе, или получить другое назначение. Но для меня же будет хуже, если я начну просить об этом сейчас.
Верона поджала губы.
Она только сейчас начала понимать, что несмотря на то, что Форбс любит ее, военная карьера будет для него на первом месте, а она на втором.
– А я что буду делать? – вырвался у нее крик.
Форбс закурил трубку и задымил ею. Он был потрясен и горько разочарован, но его ум уже занимала поездка в Грецию – технические детали и интересные мысли – ив этот момент он не слышал вопроса Вероны. Он сказал, как зовут человека, который, как он думал, будет его начальником в Афинах. Форбс говорил об общей военной ситуации в Греции. Ему это было интересно, и он мог красноречиво рассказывать о военных проблемах в любой части Европы.
Верона сидела тихо, замерзшая и озабоченная.
Неожиданно она прервала его.
– Мы, наверное, расстаемся на несколько месяцев… у нас нет дома… что я буду делать?
– Ну, дорогая, нам не нужен дом или квартира, теперь, когда я знаю, что еду на Средний Восток, и ты, наверное, скоро приедешь ко мне.
– А если нет, Форбс?
– Обязательно приедешь. Я уверен. Это только вопрос времени. И, если ты не сможешь поехать в Грецию, я попрошу, чтобы меня перевели. Но позже. Мы не можем разлучиться надолго, дорогая, сейчас, когда только что поженились.
Верона сидела тихо, борясь с желанием заплакать. Она горько разочаровалась во всем. Перспективы, открывшиеся перед ней, были отнюдь не радужными. Форбс говорил, что она должна быть счастлива возможности иметь два дома, один свой собственный, в Хэмпстэде и этот – Верона знала, что ее всегда примут здесь.
Верона не могла вынести долгого пребывания в доме Форбса. И, несмотря на то, что она любила своих родителей, ей не хотелось возвращаться домой теперь, когда она была замужем. Ей хотелось иметь собственный дом – ее и мужа. Разве не питали эти желания ее любовь к Форбсу и не повлияли на ее решение выйти за него замуж?
Это было забавно… это было ненавистно… то, что он мог быть послан в место, где она не могла бы присоединиться к нему. Такая возможность никогда не приходила ей в голову.
Верона не выдержала:
– О, я ненавижу армию, я ненавижу ее. Потрясенный и немного шокированный, Форбс подошел к ней, сел на ручку кресла, положил руку на ее хорошенькую головку и погладил ее. Верона смотрела на него возмущенными глазами. Его сердце растаяло.
– Бедняжка, я знаю, что ты чувствуешь! Мне ужасно жаль. Ты знаешь, что мне стыдно. Это жутко – через неделю после свадьбы.
Верона закрыла лицо руками и заплакала от усталости и разочарования.
– Но ты не чувствуешь то же, что и я. Тебе нравится армия. Ты привык к ней.
– Ты тоже привыкнешь, дорогая. Это только начало, – сказал Форбс, коротко рассмеялся и добавил. – Не плачь. Пожалуйста, моя дорогая, не плачь. Я не могу видеть тебя несчастной. Ты знаешь, я сделаю все, чтобы быть с тобой как можно быстрее.
Она кивнула головой, но в глубине души не соглашалась с этим.
Ее предупреждали все – не только Форбс. И Стефан…
Мысль о Стефане ужаснула ее. Паника заставила ее повернуться и схватиться за Форбса.
– О, дорогой, дорогой, я не хочу, чтобы ты уезжал.
У Форбса было слабое воображение, и он не знал, что творилось у нее в голове. Но он прижал ее к себе, довольный и польщенный ее реакцией.
– Пойдем наверх в спальню, дорогая, прошептал он. – День был тяжелый и ты устала. Завтра все покажется не таким мрачным.
Но Верона думала: «Он полетит в Грецию, и я останусь одна – миссис Джеффертон без своего мужа возвращается под родительскую крышу. И я захочу рисовать, я захочу вернуться в Академию, но я не хочу быть одна, потому что Стефан…»
32 
