очень нудно 
52 
Но тут еще одно испытание.
У Вероны случился третий приступ дизентерии и самый худший.
Форбс в Рождество не пошел ни на одну из вечеринок. Его жена была серьезно больна. В конце Дня Подарков, несмотря на соляные инъекции и все, что могли сделать доктора и медсестры, было опасение, что Верона умрет. Форбс, обычно спокойный и рассудительный, зная, что происходило в последние сорок восемь часов, с ненавистью смотрел на готовящихся к празднованию Рождества служащих и едва сдерживал проклятия. Он понимал, что может потерять свою жену. Он уже отправил телеграмму ее родителям и получил ответ, умоляющий не скрывать правду. Миссис Лэнг сообщала, что собирается вылететь к дочери.
В течение всех этих страшных дней доктор Колдер был источником силы не только для Форбса, которого он регулярно посещал, но и для самой Вероны. Используя свое положение в больнице, Колдер мог сделать для нее очень много. Она лежала в отдельной палате, и самые критические часы Колдер проводил возле Вероны, хотя и не был специалистом по ее болезни.
На Рождество, когда температура у Вероны поднялась до критической отметки, она бредила и все время просила позвать Стефана.
Форбс сидел рядом с ней. Впервые за два года совместной жизни он вспомнил о дружбе Вероны с художником Бестом и был сражен мыслью, что воспоминания о нем все еще владеют Вероной.
Безмолвный и изнеможенный он присел на край ее кровати и, сложа руки, смотрел на жену. Верона была почти неузнаваема, мертвенно-бледная кожа туго вытягивалась над костями, ее лицо выглядело, как смертельная маска, губы потрескались и были бесцветными. Под ее большими, безумно горящими глазами зияли черные впадины. Ее взгляд непрерывно блуждал. Медсестра завязала сзади густые каштановые волосы Вероны. Она мотала головой из стороны в сторону и стонала: «Стефан».
В это время полковник Колдер и Форбс были рядом с ней. Их взгляды встретились. И Колдер увидел глаза Форбса. Безнадежный, испуганный взгляд. Стефан пытался успокоить мужа Вероны как только мог. Зная всю историю Вероны, Колдер хорошо понимал, что испытывает в эти часы Форбс, когда Верона так близка к смерти и думает о другом.
Стефан Колдер взял жалкую тонкую руку Вероны и пожал ее.
– Я здесь, Верона, моя дорогая, – сказал он мягко, – не беспокойся. Я сделаю все, что поможет тебе.
Затем с великолепной беззаботностью он улыбнулся Форбсу и добавил:
– Я должен извиниться, мой друг, за то, что она зовет меня, а не вас, но ей кажется, что я могу спасти ее. Вы знаете, у нее какая-то вера в меня.
Форбс пристально посмотрел на Колдера и, запинаясь, произнес:
– Зовет вас?
– Да, ведь меня зовут Стефан. Вы знаете это! Форбс покраснел. Он выглядел растерянным и очень несчастным. Колдер видел, как сильно он страдал. Но в то же время Колдер почувствовал, что его объяснение было для Форбса большим облегчением, и подумал:
– Бедный малый! Она для него – все! А она все еще любит того, другого. Это сущий ад для них обоих!
Верона была очень молода, и, казалось, у нее не было сил, чтобы выдержать этот острый приступ. Это были, конечно, последствия другого несчастья. Бедная маленькая Верона, думал доктор. Если бы только она могла пройти через это и иметь ребенка, как многие другие девушки, все было бы по-другому. Это было ужасное зрелище. Выживет она или нет, она будет инвалидом на несколько месяцев, и это еще долгое время будет мешать ей завести ребенка. Верона сильно потеряла в весе за эти дни. Если все-таки этот кризис, который был послан ей Богом, минует, она будет должна… Стефан Колдер задумался. Форбс должен будет сразу же отправить ее домой. Колдер, который был близким другом Вероны и хранил все ее тайны, знал, насколько выросла ее ненависть к Фэйду. Фэйд навсегда останется для нее местом, где она потеряла ребенка, и где подвергалась постоянным приступам дизентерии.
Колдер надеялся. На мгновение у него появилось сомнение в способности Форбса все понять в этой печальной истории правильно.
Форбс был хорошим парнем. Но он был лишен обаяния творческой личности и слишком склонен воспринимать посланный ему судьбой подарок – Верону и ее любовь – как обыденное, само собой разумеющееся дело. Он никогда не сомневался до сего момента, когда Верона начала звать Стефана, и это ввергло его в подозрения. Внешне Верона выглядела привязанной к мужу и любящей женой, и он принял ее любовь, не вникая глубоко в то, что происходит. Это было вполне в стиле Форбса.
52 
