Последние отзывы

  107  

– Никогда не думал, что ты питаешь такую любовь к Исповеднику, – сказал Эльфрик, с удивлением глядя на Эдгара. – В Англии мы все, те, кто считает себя людьми Гарольда, ждем не дождемся смерти Эдуарда, чтобы провозгласить Гарольда королем. – Он подался вперед, склонившись над разделявшим их столом. – Эдгар, ты должен знать, что произошло между Исповедником и герцогом Вильгельмом, когда тебя отдали Нормандцу в заложники.

– Я не знаю, – неохотно ответил Эдгар. – То есть до конца не уверен. Ходили слухи, будто король собирался сделать герцога Вильгельма своим наследником. Здесь в это верят все. Но, когда Эдуард послал за Этелингом в Венгрию, я решил, что всем хитроумным планам пришел конец, поскольку Этелинг был законным сыном Эдмунда Железнобокого^[54] и единственным наследником английского престола.

– Да, но он умер. Саксы не пожелали признать его. Он был для нас таким же чужим, как и сам Исповедник! Однако, естественно, нашлись и те, кто готов был поддержать Этелинга из-за кровного родства. Хвала Господу, он скончался, а что до сына, маленького Этелинга Эдгара, то он еще ребенок, и на него можно не обращать внимания. Насколько я понимаю, с этой стороны Гарольду ничего не грозит. Он уже обладает всей полнотой власти, Эдгар: тебе следует знать об этом. Полагаю, он должен подозревать нормандского герцога, но за ним стоит вся Англия. Долгие годы он работал не покладая рук, чтобы обезопасить себя. И теперь, если ему удастся избавиться от Тостига, то дело будет сделано. Гирт и Леофвин оба верны ему, а им принадлежит вся южная часть страны. – Эльфрик вдруг умолк. – Почему ты так смотришь на меня? Или ты уже не сторонник Гарольда?

Эдгар вскочил на ноги.

– Что ты такое говоришь?

Эльфрик подлил себе в кубок вина.

– Прости меня. Ты изменился так сильно, что я не мог не спросить.

Эдгар, открыв рот, изумленно уставился на него.

– Изменился? Я? И как же это я изменился?

– Ну… – Эльфрик сделал глоток и принялся крутить в руках кубок. – Откровенно говоря, ты стал очень похожим на нормандца, – прямо заявил он.

Эдгар замер словно статуя.

– На нормандца? На… нормандца? Я?

– Ты прожил здесь столько лет, что этого просто не могло не произойти, – извиняющимся тоном пояснил Эльфрик.

Эдгар даже всплеснул руками от возмущения.

– Господи милосердный! Ты только взгляни на мою бороду или на мою короткую тунику, над которой они здесь потешаются! Неужели я действительно кажусь тебе похожим на нормандца?

Эльфрик несколько мгновений сосредоточенно разглядывал его из-под нахмуренных бровей.

– Дело не в том, как ты выглядишь или одеваешься, – медленно проговорил он. – Просто когда ты говоришь, то используешь нормандские выражения; хлопаешь в ладоши, чтобы кликнуть пажа, одетого в королевские цвета; и считаешь золотые кубки и мясо со специями самыми обыденными вещами, недостойными упоминания, – все это и позволяет мне говорить, что я вижу в тебе нормандца.

Эдгар подошел к столу и, накрыв ладонью руку Эльфрика, крепко сжал ее.

– Ты ошибаешься. Душой и телом я – сакс. Tout diz, tout diz!^[55]

Эльфрик слабо улыбнулся.

– Правда? А разве эти слова – саксонские? – Спросил он. Но потом, видя, что на лице Эдгара отразилось недоумение, добавил: – Ты уже сам не замечаешь, когда переходишь на нормандский язык, настолько к нему привык.

Покраснев, Эдгар сдавленным голосом пробормотал:

– Даже если я случайно оговорился, это совершенно не важно. А слова те означают «всегда».

Эльфрик рассмеялся.

– Тогда отпусти мою руку, пожалуйста. Или ты хочешь переломать мне кости для того, чтобы доказать, что ты – все еще сакс?

Эдгар разжал руку, но слова Эльфрика, похоже, жгли ему душу.

– Когда ты увидишь Вульнота Годвинсона, то поймешь, что это совсем не я стал похожим на нормандца, – сказал он.

– Я видел внизу Хакона. А где был Вульнот?

– Его здесь нет. Герцог подарил ему дом в Румаре. Он теперь живет там вместе со своими домочадцами и возлюбленной. Кажется, Вульнот получил его в lieslode. – Спохватившись, Эдгар поправился: – Пожизненное владение имуществом, я имею в виду.

– Пожизненное! Впрочем, не беда. Гарольду не нужны его братья в Англии. Пусть Вульнот достанется Нормандии; вреда от того не будет. – Эльфрик встал и потянулся. – Не нравятся мне эти нормандцы. Смуглые, темноволосые, да еще и склонные к похвальбе. Кто тот громогласный мужчина, что вышел вместе с герцогом, а потом вернулся с таким видом, словно он здесь – самый главный? Тот, что ткнул тебе пальцем под ребра и отпустил какую-то шуточку, оказавшуюся недоступной моему пониманию?

  107