134 
— Конечно. — Но она заметила в его глазах недоверчивую усмешку. И не только у него. Все смотрели на нее с ухмылкой.
Она тоже чувствовала себя неловко, отдавая приказы этим бывалым солдатам, и готова была даже извиниться за свою самоуверенность. Но вовремя остановилась. Сейчас главное — спасти ее мужа.
Она повела отряд к ближайшему входу в подземелье, больше не переживая из-за того, сколько посторонних узнает их семейную тайну. Она бежала по проходу, забыв о крысах, уверенной рукой высекла искру, зажгла лампу и схватила ключ.
Затем в сопровождении пыхтевших и кряхтевших в тесном проходе мужчин она направилась к сокровищнице. Она снова почувствовала, как просыпается ее дар. Теперь она могла спокойно избежать любого удара, даже если на нее со всех сторон наставят мечи.
Но пока что мечи грозят Фицроджеру, и она чуть не споткнулась. Обретя новые силы в молитве, она быстро двинулась дальше.
Она безжалостно смела на своем пути паутину у входа в коридор, прошлепала по темной луже, повернула к двери и вставила ключ в замок.
Открыв сокровищницу, она отступила в сторону:
— Берите то, что покажется Вам самым соблазнительным.
Все кругом застыли, не в силах оторвать глаз от сверкающих драгоценностей.
— Да шевелитесь же! — взорвалась Имоджин, досадуя на их растерянность. — Берите то, что вам хочется. Если Фицроджер будет спасен, эти вещи станут вашими.
— Имоджин… — нерешительно промямлил Реналд.
— Не жалко ли мне такого богатства? — Она обошла его и обвела яростным взглядом этих людей. — Ну? — Она рывком откинула крышки с сундуков с серебряными пенни и золотыми монетами. Потом распахнула сундук с драгоценностями своего отца и высыпала прямо на пол мешочки с цепями, рубинами и жемчугом.
Она вспомнила про цепь, выбранную для Фицроджера. Боже милостивый, она так и не отдала ему свой подарок!
Мужчины внезапно ожили и принялись лихорадочно хватать все, что попадало под руку. Один набрал целую охапку золотых тарелок, другой прижимал к груди сундучок с самоцветами. Третий не устоял перед мешком с золотыми монетами.
— Имоджин… — снова начал Реналд, но она, не слушая его, нетерпеливо спросила:
— Ну, готовы?
Все дружно кивнули.
Она повела их обратно в замок. Мысль о том, чтобы подарить Фицроджеру цепь с изумрудами и самой надеть ему на шею, превратилась у нее в навязчивую идею.
Они не старались держать в тайне свои действия, и по замку уже поползли слухи. Реналд быстро собрал ударный отряд, одетый в темное для нападения в темном лесу. Второй отряд отправился к подножию стены, чтобы перехватить Уорбрика, когда тот будет возвращаться в лес. Правда, людей было не так уж много. Не больше, чем у Уорбрика перед началом атаки.
Имоджин казалось, что они ползут еле-еле, хотя ей было чем заняться во время сборов.
Но тут ей в голову пришла новая мысль.
— Реналд, мне нужен хороший кинжал. Длинный и острый.
Без лишних вопросов он раздобыл ей длинный кинжал в кожаных ножнах, и она повесила его на пояс. За те минуты, пока она будет заговаривать зубы часовым в лагере, его вряд ли заметят, а ей требовалось иметь при себе хоть какое-то оружие.
Кинжал напомнил ей о том, как она сама отрезала себе косу, и Имоджин чуть не разрыдалась на виду у всех этих людей. Она пощупала короткие концы обрезанных волос… Она запретила себе распускать нюни: не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил ее слезы! Теперь волосы едва доставали до плеч, и Имоджин спрятала их под воротник туники.
Наконец — наконец-то! — они были готовы. Один за другим воины тихо выскальзывали через узкую потерну. Им предстояло обогнуть замок, чтобы спуститься в лес по восточному склону горы, а на это требовалось время. Имоджин с тревогой посматривала на небо, но там не было даже намека на рассвет.
Лес жил своей невидимой ночной жизнью, и они двигались очень осторожно, чтобы не нарушить эту мирную тишину и не потревожить раньше времени часовых во вражеском лагере.
Имоджин уверила себя в том, что небо светлеет, и сообщила об этом Реналду.
— Имоджин, у нас в запасе еще не меньше часа. Это просто ваши глаза привыкли к темноте.
Ее глаза, может, и привыкли к темноте, но тело — нет. Казалось, она исчерпала отпущенное ей количество мужества и отваги, и мало-помалу ею начал овладевать липкий страх. Боже милостивый, что их ждет в лагере?
Она не могла отделаться от жутких видений: Фицроджер, истекающий кровью, изувеченный, возможно, уже испускающий дух после того, как ему переломали все кости…
134 
