Последние отзывы

  80  

— …Ты не поверишь, какой у него огромный, — шептала одна женщина, Дора, своей соседке. — Я аж обмерла: чего, думаю, с таким делать? Ну, да тот парень, у которого грудь, как бочонок, знает все как есть!

— Мне тоже нравятся большие мужики!

— Это в котором же месте большие, а?

— В любом!

По комнате прокатился дружный смех.

— Нет, ты послушай меня, Ида, — продолжала Дора. — Главное не то, что у них промеж ног, а то, что в башке! Никто не приголубил меня так, как один плюгавый старикашка, а я тогда была еще совсем девчонкой! Уж он показал мне, что к чему! А потом мне самой пришлось учить всем этим штучкам Джонни. Иначе у нас с ним ни за что бы не сладилось!

Имоджин от всей души пожелала, чтобы и ее кто-нибудь научил что к чему. Но, с другой стороны, она боялась, что знает теперь это слишком хорошо. Ведь Дора готова отдаться любому мужчине. Такие, как она, наверняка не брезгуют брать в рот эту штуку. Интересно, хватит ли отцу Вулфгану способности объяснить этой женщине, как глубоко она пала?

Но тут Дора заявила:

— Но коли уж говорить начистоту, мне никогда не нужен был никто, кроме Джонни. Не прибери его тогда лихорадка, ни один мужик бы меня не отведал, будь он хоть трижды король!

— Да ладно тебе, Дора, не ври!

— Да когда ж это я вам врала? — Дора кокетливо захлопала ресницами.

— Ух ты! Ну и как он тебе показался?

Дора гордо оглянулась, наслаждаясь всеобщим вниманием, и только теперь, по-видимому, заметила, что в комнате находится их госпожа. Щеки ее тут же стали пунцовыми.

— Не след мне об этом рассказывать!

Теперь все дружно уставились на хозяйку замка. Имоджин проговорила с натянутой улыбкой:

— Ничего страшного. Я ведь теперь тоже замужем!

— Да, леди, — согласились швеи, но разговор угас.

Через некоторое время Имоджин отложила работу и вышла. Не успела она закрыть за собой дверь, как возбужденное жужжание возобновилось.

Ее так и подмывало вернуться и послушать под дверью, но она была Имоджин из Кэррисфорда, а значит, выше таких вещей. А все эти женщины — невежественные простолюдинки, погрязшие в грехе и разврате.

Тут ей в голову пришла новая мысль: Фицроджер должен знать, «что к чему», и скорее всего предпочитает именно таких невежественных, погрязших в грехе женщин.

Имоджин так задумалась, что не заметила, как ноги сами привели ее в прежнюю комнату на самом верху башни. Там ее поджидал отец Вулфган, лицо которого было мрачным.

— Нам предстоит помолиться сегодня вместе, дочь моя!

— Разве это так необходимо именно сегодня? — слабо удивилась она.

— Именно сегодня, дочь моя! Ради очищения, ради новых сил или же ради прощения. — Он сверлил ее взглядом, как будто старался проникнуть в ее душу.

Имоджин постаралась напустить на себя безмятежный вид, но греховные речи Доры еще не исчезли из памяти и лишили ее душевного покоя.

Вулфган со стуком опустился на колени.

Под его пронзительным взором Имоджин пришлось сделать то же самое.

— Вот так, дочь моя! — зашептал он. — А теперь поговори через меня с Господом нашим Иисусом Христом, подвергавшимся искушению и денно, и нощно, но не согрешившим ни делом, ни помыслом! Что было этой ночью?

Имоджин от неожиданности онемела. Даже если бы все прошло так, как полагается, она не считала приличным обсуждать такие дела с посторонними, пусть это даже ее личный духовник.

— Неужели такое возможно? — в экстазе возопил Вулфган. — Неужели ты все еще девственна?!

— Нет! — инстинктивно солгала Имоджин и сжалась в ожидании Господней кары.

Но ничего не случилось, а Вулфган, судя по всему, поверил ее словам.

— Но тебе удалось устоять перед похотью? — осведомился он.

— Да, — угрюмо ответила Имоджин, опустив взгляд на свои руки, сложенные в молитвенном жесте.

— Благословенное дитя! А своему мужу ты помогла устоять перед похотью?

— Да, мне кажется, что помогла.

— Дважды, трижды благословенна! — Он стиснул ее руки скрюченными грязными лапами. — Ты уже встала на святой путь очищения и скоро сможешь повести его за собой к вечной жизни! А теперь помолись со мной о ниспослании тебе новых сил! — Он затянул знакомую литанию.

Имоджин со вздохом послушно вторила ему в нужных местах. Она помнила, что эта литания бесконечна. Пока Вулфган дойдет до последней строки, ее колени будут болеть сильнее, чем ступни.

  80