очень нудно 
59 
Эмили пошла по улице, подгоняемая резким ветром, а потом взяла кэб. Он ехал вдоль Темзы, воды которой переливались тусклым серебром, и где теснилось множество лодок и барж.
«Мертвая река», — однажды обмолвился Рене.
«Почему?» — спросила она.
«В ней находят много утопленников, она хранит мрачные тайны».
Улица, на которой предположительно жила ее мать, носила красивое название Розмари-лейн. Она была застроена аккуратными домиками, на воротах которых блестели начищенные латунные номера. Здесь были даже крохотные чахлые садики с деревцами, листья которых потемнели от сажи.
Дверь открыла опрятная служанка. Эмили спросила, здесь ли проживает миссис Элизабет Хорвуд, и получила утвердительный ответ.
— Скажите, что я Эмили Марен. Я приехала из Франции. Я… я хочу ее видеть.
Внезапно она ощутила малодушный страх, ее посетило странное предчувствие чего-то дурного. Эмили казалась себе персонажем какого-то странного спектакля. Неужели сейчас она увидит женщину, которая произвела ее на свет?!
У Эмили засосало под ложечкой. Ей вдруг захотелось, чтобы ничего этого не происходило, она желала очутиться как можно дальше отсюда, ничего не слышать и не видеть.
Даже если б она решила сбежать, то не успела бы этого сделать: из глубины комнат появилась дама в синем платье, с чуть тронутыми сединой белокурыми волосами, тонкими губами и проницательным взглядом холодных голубых глаз.
— Что вам угодно?
— Я Эмили. Эмили Марен.
На лице Элизабет не промелькнуло ни тени узнавания. Она молчала.
Эмили призвала на помощь улыбку, но та получилась беспомощной и фальшивой.
— Миссис Хорвуд, я… ваша дочь.
Словно защищаясь, Элизабет скрестила руки на груди.
— У меня есть две дочери, они живут со мной, в этом доме. Это мои единственные дети.
— Разве у вас не было еще одного ребенка, рожденного во Франции, в браке с Рене Мареном? Дочери по имени Эмили?
Глаза Элизабет были прикованы к ее лицу. Эмили почудилось, что в этой женщине наконец что-то дрогнуло, хотя она и не подала виду.
— Была. Но ее… давно нет в живых.
Эмили ожидала услышать что угодно, но только не это.
— Почему вы так решили?
— Много лет назад я получила письмо от ее отца и документ, заверенный врачом. В нем говорилось, что девочка умерла от лихорадки.
Молодая женщина похолодела. Отец не мог так поступить!
— Я сохранила эти бумаги и могу вам показать, — добавила Элизабет.
— В этом нет нужды, потому что я… жива.
— Хорошо. Как вы можете доказать, что вы это вы?
— У меня есть паспорт на имя Эмили Марен.
— В наше время не проблема достать фальшивый документ.
— Неужели вы ничего не чувствуете? — прошептала Эмили. — Никакого трепета? Разве вы не видите, что мы… похожи?
— Не вижу. Не чувствую. Некогда разлука с дочерью причинила мне большое горе, с которым я с трудом смогла справиться. Поймите, я оплакала свою девочку много лет назад, а теперь являетесь вы и пытаетесь разбудить то, что давно умерло. Я оставила во Франции малышку, а вы взрослая женщина, незнакомая и чужая.
— Простите, — голос Эмили упал, — я больше не могу стоять и держать детей. Я очень устала. Позвольте мне хотя бы… присесть.
Казалось, Элизабет только сейчас заметила, что молодая женщина прибыла не одна и что она держит в руках два одинаковых свертка.
Она молча сделала движение рукой, и Эмили пошла за ней.
В комнатке было безупречно чисто. В камине слабо тлел огонь. Шторы были плотно задернуты. На стенах висели гравюры с сельскими пейзажами.
Элизабет указала на металлическую кровать, медные части которой сверкали, как золото. Осторожно опустив детей на покрывало, Эмили испустила вздох облегчения. Сама она присела на стул, не снимая верхней одежды, так как пока не знала, чем закончится разговор с женщиной, которую она с трудом могла признать своей матерью.
— Зачем вы приехали? Вам нужны деньги? — спросила Элизабет и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Едва ли я смогу вам помочь: финансами распоряжается мой муж.
— Мне не нужны деньги. Я сама не знаю, зачем приехала. Я осталась совсем одна, и…
— Значит, денег у вас все-таки нет, — перебила Элизабет и запоздало поинтересовалась: — А что случилось с вашим отцом?
— Он погиб под колесами кареты. Он мало рассказывал мне о вас, и я не знала, что он написал вам, будто я… умерла.
59 
