58 
Бэб прочистила горло. Под взглядом брата она снова чувствовала себя напроказившей пятилетней девочкой.
Что ж, выход был только один. Слишком поздно для тактичных намеков и всякой там дипломатии. Бэб сделала глубокий вдох, но в это время вмешался Ник.
– Послушай, Бэб, по твой милости Рей примчался сюда через полмира в полной уверенности, что в семье случилось Бог знает, какое несчастье. Полагаю, мы все же обязаны дать ему какие-то объяснения?
И тут Бэб поняла, что впервые в жизни боится брата. Куда девалась его всегдашняя снисходительность и нежность? Сейчас лицо Рея дышало едва сдерживаемым гневом.
– Рей, это из-за Элинор. – Бэб нервно сглотнула. – Она… у нее будет ребенок…
На короткое мгновение на лице Рея отразилась невыразимая мука, но это выражение промелькнуло и исчезло, и теперь глаза его смотрели холодно и жестко.
– И ты притащила меня черт знает за сколько миль, чтобы сказать, что женщина, которую я сто лет не видел, ждет ребенка? Зачем, ради всего святого?
Он не знает! Он действительно ни о чем не подозревает, сообразила Бэб. Однако если бы Рей на мгновение не выдал себя, она вряд ли набралась бы мужества, чтобы продолжать объяснение. Отыскав под скатертью руку Кристи, Бэб крепко сжала ее и торопливо выпалила:
– Ребенок… то есть дети – они твои.
В комнате повисло долгое тяжелое молчание, которое решился нарушить лишь Ник:
– Бэб… – начал он.
Но его уже не слушали. Рей вскочил и с силой схватил сестру за руки, не замечая, что причиняет ей боль. Под густым загаром его лицо было серым.
– Повтори, – хрипло скомандовал он.
Бэб подняла голову, заглянула брату в глаза – и сразу успокоилась. Все обойдется. Она была права – Рей действительно любит Элинор.
– Элинор носит твоего ребенка. Вернее, детей, – поправилась она с легкой улыбкой. – У нее будет двойня.
Ласково сжав руку Рея, она умоляюще заглянула ему в глаза:
– Рей, она так тебя любит. То, что между вами произошло… Каждый раз, когда я приезжаю, она спрашивает о тебе. Изо всех сил старается удержаться, но я вижу, что у нее ничего не выходит. А эти бедные детки! Это же наши племянницы! Мы должны были как-то заставить тебя вернуться домой, неужели ты не понимаешь? – воскликнула Бэб, видя, что Рей не отвечает.
А Рей, казалось, уже не слушал ее. Его лицо осветилось неожиданным светом – это выражение было хорошо знакомо Бэб.
– Ты не могла выбрать для этого какой-нибудь менее жестокий способ? – тихо спросил он. – Я же подумал, что с вами случилось что-то ужасное.
– Какой, например? – осмелела Бэб. – «Приезжай домой – Элинор беременна»? – Она покачала головой и прижала к себе его руку: – Ох, Рей, ты ведь любишь ее, правда? Я была совершенно уверена, что любишь, я так хотела ей об этом сказать. Она казалась мне такой одинокой, такой несчастной, но я не посмела сказать, побоялась – вдруг я ошибаюсь? А потом, после того, как она упала… – продолжала болтать Бэб, не замечая предостерегающего взгляда, брошенного на нее мужем.
– Упала?! Что значит – упала? – рявкнул Рей. – Что с ней? Она…
– Да ничего с ней не случилось, Рей, – успокоил его Ник. – У нее недавно был обморок, но с тех пор она чувствует себя хорошо. Физически, во всяком случае.
– Она так по тебе скучает, – вставила Бэб.
– Хватит, Бэб, – сурово оборвал ее Ник. – Я думаю, Элинор вряд ли скажет тебе спасибо, узнав, что ты предала ее доверие.
Бэб отвернулась от мужа и призвала брата к ответу:
– Что ты теперь собираешься делать, Рей?
– А вот это, моя дорогая жена, тебя уже не касается, – твердо сказал Ник.
Элинор давно не помнила такого чудесного дня. Солнце сияло вовсю, воздух был наполнен благоуханием, в высокой траве, которую ей было лень косить, жужжали пчелы. Теперь у нее был дом, и Элинор ужасно нравились «навязанные» ей дизайнером пастельные гона и мягкий ситец. И еще детская. Элинор точно знала, что малышам будет в ней уютно. Ведь она была точно такой же, как детская Мейми, которую уже обживал прелестный малыш, устроившись в подаренной Элинор колыбельке. Она улыбнулась и погладила свой выступающий живот. Еще два с половиной месяца. И она вполне может провести их здесь, в саду, нежась на солнышке.
Природа сделала ей неожиданный подарок, и дело было не только в том, что у нее будет сразу двое детей. Она дала ей покой – тихое место, где она могла спрятаться от тоски, приют, где она могла сосредоточиться исключительно на двух жизнях, которые носила в себе.
58 
