очень нудно 
50 
Итен — другое дело. Он не позволял себе скучать по Андреа. По крайней мере до тех пор, пока не понял, что отъезд девочки не стал шагом к семейному счастью, как рассчитывал он.
В дверь позвонили. Это напугало Кэрли и вернуло в действительность. Она пошла к двери, убирая за ухо непослушную прядь.
Ванда Стерлинг, соседка, приветствовала Кэрли белозубой улыбкой.
— С Рождеством, — сказала Кэрли, ежась от холодного ветра.
Она немного отошла от двери в глубь дома.
— Заходите, а то тут недолго и замерзнуть на смерть.
— Я не надолго, — сказала Ванда, отряхивая снег с сапог перед тем, как войти в дом.
— Я только хотела передать вам вот это.
Она отдала Кэрли пирожные домашнего приготовления, обернутые целлофаном и с зеленой еловой веточкой сверху.
— И это, — добавила Ванда, вынимая из-под пальто и передавая Кэрли большой пухлый конверт.
— Почтальон принес его нам вчера по ошибке, а Эдд расписался за него, даже не посмотрев кому оно адресовано, и сказал мне об этом только сегодня. Я надеюсь, письмо не очень срочное?
Сердце Кэрли учащенно забилось пока она клала пирожные на стол, чтобы освободить руки и взять конверт. Обратным адресом значился Лондон.
— Спасибо.
— От Андреа?
Кэрли утвердительно кивнула.
— Да, как это приятно, — Ванда снова улыбнулась. — Я могу поклясться, что Рождество без нее не было таким, как всегда. Очень жаль, что она не смогла подождать до окончания праздников, а потом уже уехать со своим новым отцом. Это типично для молодого поколения. Немедленное вознаграждение. Это главное, все остальное потом.
Кэрли немного нервничала, торопясь вскрыть конверт. После телефонного звонка из Лондона прошло две недели, а от Андреа не было никаких известий. Письмо было первым и долгожданным. Кэрли послала ей уже два письма — длинных, путанных послания — с рассказом о некоторых местных новостях и положением дел в семье. Кэрли начинала писать каждое из них в воскресенье, что-нибудь дописывала каждый день и отсылала только в следующую субботу.
— Не хотите ли кофе? — спросила Кэрли, мысленно молясь, чтобы Ванда отказалась.
— Спасибо. Мне надо успеть испечь еще два пирога.
— Я удивляюсь, как вам хватает времени на все это, — неудобно было так быстро заканчивать разговор и Кэрли продолжила: — Сыновья будут очень рады попробовать ваши пирожные. Я в этом году мало занималась выпечкой сладостей.
— И это Неудивительно. При всем том, что у вас творится, наверное, на душе.
Ванда пошла к двери, но обернулась, чтобы высказать последнюю мысль.
— Кэрли, если у вас возникнут проблемы или желание поговорить с кем-то о чем-нибудь, не стесняйтесь, я же рядом, живем почти дверь в дверь.
— Спасибо, я буду помнить.
— Счастливого Рождества.
— Я вам желаю того же, — ответила Кэрли, впервые поверив, что это все еще возможно.
Закрыв дверь за Вандой, Кэрли задумалась — подождать ли Итена и мальчиков или прочитать письмо прямо сейчас, наедине. Решение не заняло много времени. Направляясь в гостиную, она ощупывала конверт. В конверте вместе с письмом находился плоский и мягкий предмет в рождественской упаковке, перевязанный серебристой ленточкой.
Кэрли не заинтересовал подарок, она жадно рассматривала почерк Андреа на конверте. Она обратила внимание, что марки на конверте не были погашены. Осмотрев конверт, Кэрли поняла, что Андреа хотела отправить письмо просто по почте, но Дэвид, для ускорения доставки, отослал его заказной авиапочтой по отдельной накладной. Поэтому и не были погашены марки. Осторожно, боясь повредить хорошо сохранившиеся марки, Кэрли открыла конверт и вынула два листа хорошей мелованной бумаги, плотно исписанные округлым почерком Андреа.
«Дорогие мама, папа, Шон и Эрик.
Казалось, что самолет будет лететь бесконечно, но, наконец, я прибыла сюда и с тех пор все время в делах. Я в Лондоне всего девять дней, но уже побывала на трех приемах, видела лондонский Тауэр, Биг Бэн и Гарродский рынок. (Мы там ничего не покупали — Виктория считает, что здесь очень много туристов, но зато интересно все посмотреть. Он действительно огромен.) Дэвид сказал мне, что на приемах будет много людей из королевского окружения, но я пока не видела ни одного, а, может быть, и видела, но не признала. Кстати, мама, ты можешь за меня не беспокоиться. Виктория действительно очень добра ко мне. В первый же день она купила мне все необходимое и очень модное из одежды. Она боялась, что меня будут плохо воспринимать в ее кругах общества, если не буду одеваться так, как здесь принято. Это означает — нет джинсам и свитерам, да — по-настоящему дорогим вещам, таким как кожаная юбка и соответствующий жакет, шелковые блузки, пальто для поездок за город. Мне еще купили полный набор формы, в которой я буду ходить в школу. И даже, — вы не поверите, как это смешно выглядит, — соломенную шляпку.
50 
