14 
Мона поняла: он догадался, что она болтает первое, что придет на ум, лихорадочно стараясь скрыть слезы, блестевшие у нее на глазах, когда он подошел к ней. Она досадовала, что Майкл застал ее врасплох.
— Что ж, — проговорила она, почувствовав, что снова может говорить спокойно, — кажется, ни места здешние, ни люди не слишком изменились.
— Зато изменилась ты.
— Еще бы! Во-первых, стала старше. А во-вторых, если хоть слово скажешь о том, что похудела, я закричу. С тех пор как я приехала, мама и няня ни о чем другом не говорят.
— Я имел в виду не возраст и не фигуру, — медленно проговорил Майкл, — а лицо. Ты стала еще красивее.
Мона изумленно уставилась на него.
— Комплимент?! Боже правый, Майкл! Не обманывает ли меня слух?
Говорила она дерзко, но почему-то старалась не смотреть ему в глаза. В пристальном серьезном взгляде Майкла было что-то очень ее смущавшее.
Впрочем, он всегда ее смущал.
От него исходило ощущение спокойной, но грозной силы, как будто он стремится к какой-то тайной цели и готов опрокинуть любые препятствия на своем пути.
«Не глупи! — приказала себе Мона. — Еще не хватало его бояться!»
Если уж на то пошло, каких таких целей он достиг в Литтл-Коббле? И все же, как и в прошлые годы, Моне было нелегко разговаривать с ним как ни в чем не бывало.
— Ты рада, что вернулась?
Короткие и настойчивые вопросы — еще одна характерная черта Майкла, вспомнила она.
— Пожалуй, да. По крайней мере, хоть что-то новое.
— Как и для нас. Без тебя здесь скучно.
— Хочешь сказать, не о чем посплетничать? — усмехнулась Мона. — Что ж, вас всех ждет жестокое разочарование. Я намерена остепениться: буду выращивать кабачки и вести себя так примерно, что даже миссис Гантер прижмет меня к своей костлявой груди!
Губы Майкла изогнулись в улыбке, а затем, словно против воли, он рассмеялся.
— Мона, ты неисправима! Я рад, что ты вернулась, вправду рад.
В голосе его прозвучало искреннее чувство, и Мона вздернула бровь.
— Да неужто? Кажется, и в самом деле… Итак, старые распри забыты. Я торжествую победу. Выкурим по этому случаю трубку мира?
— Извини, я забыл, что ты куришь.
Майкл извлек из кармана помятую пачку сигарет. Мона взяла одну, и он протянул ей спичку, прикрывая ее от ветра ладонями.
— Спасибо, — сказала она. — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись — и не ругайся!
— Разве мы много ругались?
— Случалось. И даже когда ты молчал, Майкл, знаешь, какой у тебя был презрительный и осуждающий вид?
— Не может быть!
— Только не говори, что ты это не нарочно! Ты считал меня ужасной девицей — и ясно давал это понять.
— Неправда! — запротестовал Майкл.
На миг Моне показалось, что он смущен.
— Тебя я никогда не осуждал. Однако… по правде говоря, твои друзья мне действительно не нравились.
— И друзья, и мой образ жизни… Будь честным, Майкл.
— Хорошо, если так хочешь, — согласился он, — и твой образ жизни тоже. И на правах старого друга иногда я позволял себе высказываться по этому поводу.
— Позволял себе высказываться? — воскликнула Мона. — Да ты меня просто в грязь втаптывал! Этакий самодовольный праведник, обличающий заблудшую душу! Как я в такие минуты тебя ненавидела! Майкл, тебе, наверное, никогда не приходило в голову, что я, может быть, сама не рада тому, что со мной происходит? Что о чем-то сожалею?
— Нет, не приходило, — медленно ответил Майкл. — Я был самодовольным глупцом. Позже я это понял — но гораздо позже.
— Ладно, теперь это все не важно. Но в то время мне это казалось какой-то бессмысленной жестокостью. Банально звучит, но ты бил меня по больному месту.
— Мона, мне очень жаль. Сможешь ли ты меня простить?
— Бог ты мой, Майкл, да что здесь прощать? От тебя я ничего другого и не ожидала.
— А ты тоже бываешь жестокой, — проговорил он.
— Правда? Хорошо, беру эти слова назад. Я не хочу никого обижать, я намерена со всеми быть доброй и милой. Остепенюсь, буду вести тихую приличную жизнь, постараюсь забыть, что есть на свете люди, занятые только развлечениями и проматыванием денег…
— Снова сарказм?
— Нет, я серьезно.
— Ладно, примем это за чистую монету. И долго, ты думаешь, продлится у тебя этот идиллический настрой?
— Пока меня не отнесут вперед ногами на кладбище. Ну вот, Майкл, теперь ты знаешь, чего от меня ждать. Прочтешь мне пару лекций по кабачкам и удобрениям?
14 
