5 
— И какое это имеет отношение ко мне?
Гейб улыбнулся и позволил себе окинуть взглядом ее фигуру, прежде чем снова посмотреть ей в глаза.
— Говорят, здесь орудует воровка со светлыми волосами, голубыми глазами...
Она с трудом сглотнула и качнула головой.
— Ты же не думаешь, что я ворую драгоценности.
Нет. Он так не думал. Но когда сообщение британских властей попало к нему на стол, он посмотрел на него как на подарок. Глупо. Он не мог позволить себе держать ее здесь. Особенно сейчас.
Но и отпускать ее Гейб не желал. Он лениво пожал плечами.
— Ты подходишь под описание.
— Не я одна.
— Не одна, — он опять улыбнулся. — Но ты здесь. На острове. А нас попросили приглядеть за женщиной, подходящей под описание, и задержать ее, если понадобится.
— Задержать, — повторила Дебби, — здесь? В тюрьме?
— Если ты не виновата... — начал он.
— Если?
— Если ты не виновата, — продолжил мужчина, — то я уверен, через несколько дней все выяснится.
— Дней?
— Здесь эхо или мне так кажется? — спросил он. — Ты останешься гостьей «Фантазии» до тех пор, пока власти не убедятся, что меры приняты.
— Какие еще меры?
Он снова пожал плечами и посмотрел прямо в ее широко раскрытые испуганные глаза.
— Будет проведено расследование. Отпечатки пальцев и все такое...
— Ты меня разыгрываешь. Ты же не думаешь... — Дебби подошла к прутьям, схватила их и тряхнула изо всех сил. — Гейб, ты же знаешь, я не воровка.
— Нет, не знаю, — ответил он, втайне наслаждаясь ее реакцией. Бог ты мой, споры с Деб всегда были отличным развлечением. — Исходя из того, что мне известно, ты как раз и есть та ловкачка, которую разыскивают британские власти.
— Британские?
— Ну, судя по всему, эта дама прошлась по нескольким владениям в Англии, прежде чем переключиться на курорты.
— Но я никогда даже не была в Англии, — запротестовала Дебби,
Гейб с улыбкой посмотрел на нее.
— И, видимо, я должен поверить тебе на слово.
— Что тебе мешает?
— Я не могу рисковать и позволить разыскиваемой преступнице покинуть остров.
— И поэтому...
— И поэтому, — заключил Гейб, приближаясь к ней твердым размеренным шагом, — до тех пор пока мы выясняем все это, ты останешься здесь, в «Фантазии».
— Ты не можешь удерживать меня насильно, Гейб! — в который раз повторила Дебби.
— Ошибаешься.
Она принялась ходить из угла в угол.
Прислонившись плечом к холодным железным прутьям, Гейб смотрел, как она меряет шагами камеру. Каблуки ее босоножек яростно цокали по бетонному полу, а взгляды, которые она бросала в его сторону, должны были испепелить его на месте.
— Я ни в чем не виновата! Ты не имеешь права удерживать меня против моей воли.
— Я могу делать что захочу, Деб. Это мой остров. Здесь я устанавливаю правила.
— Похищение людей противозаконно.
Он усмехнулся.
— Никто и не похищает тебя.
Она стиснула зубы, втянула воздух и заговорила нарочито спокойно:
— Нельзя посадить человека в тюрьму только потому, что тебе так захотелось.
Мужчина улыбнулся.
— Как видишь, можно.
Она со вздохом запустила руку в волосы.
— Да что же здесь все-таки происходит, Гейб? Мы оба знаем — я не ворую драгоценности, зачем же ты поступаешь со мной так?
На это слишком много причин, подумал он, нахмурившись. Ситуация перестала его забавлять. Он не был обязан давать ей какие-либо объяснения помимо тех, что уже предложил. Он имел право задержать ее на острове, пока не получит от властей новых распоряжений. И все же, если он продержит ее слишком долго, дело может осложниться.
Он оттолкнулся от прутьев, засунул руки в карманы и сказал:
— Мы поговорим об этом позже.
— Позже у нас не будет времени. Мне нужно на самолет.
— Увы, не получится. Твой самолет уже улетел.
Дебби просто смотрела на него, и Гейб чуть было не почувствовал себя виноватым. Чуть было. Потом он вспомнил ту ночь десять лет назад, когда она ушла от него, даже не оглянувшись. И этого воспоминания оказалось достаточно, чтобы не обращать внимания на то, что глаза ее увлажнились от подступивших слез.
— Послушай, у тебя есть выбор, — сказал он примирительно, — ты можешь проводить время либо здесь, в камере...
Дебби быстро обвела взглядом свою камеру. Он точно знал, о чем она подумала. Не имело значения, что здание тюрьмы было просторным и светлым. Решетки на дверях и окнах никого порадовать не могли, сколько ни пытайся привыкнуть.
5 
