Лёгкий, ненавязчивый романчик 
27 
Карен опасливо улыбнулась Дефине, на что эта крупная женщина ответила лишь сердитым взглядом.
— У тебя неприятности, подруга? — проворчала Дефина.
— Скажи мне что-нибудь из того, что я не знаю, — ответила Карен и прошла мимо нее в свое отделение офиса в угловой части зала.
Дефина последовала за ней.
— Что случилось? Почему ты пришла так рано? — спросила она.
— Наверное, я думала во сне о парижской коллекции, вот и проснулась ни свет ни заря.
Карен решила быть покладистой и не отвечать полностью на вопрос Дефины, который должен был быть адресован прежде всего ей самой.
— Зато теперь я знаю, что у тебя настоящие неприятности, потому что в такую рань тебя не разбудить и ядерным взрывом.
— Ну не только коллекция, — призналась Карен.
— В шесть утра зашла Тангела и наделала столько шума, что я не смогла снова заснуть.
Более прекрасная, чем Дефина в молодости, Тангела доставляла им много неприятностей. Карен вздохнула. Если Тангела прогуляла всю ночь, то вряд ли работа в примерочных пойдет хорошо.
Миссис Круз поспешно внесла две полные чашки дымящегося кубинского кофе, молча поставила их на рабочий стол Карен и поспешила обратно. Карен опустилась в обитое перчаточной кожей вращающееся кресло и снова вздохнула.
Она наняла Дефину на несколько месяцев позже, чем миссис Круз, почти двенадцать лет назад. Дефина была высокой, черной, прекрасной и голодной. Она и теперь была по-прежнему величественна и эффектна, но добавила в весе на сорок или пятьдесят фунтов. В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году Найоми Симз сделал с ней подборку в «Модах журнала Тайм», но должно было пройти еще немало времени, прежде чем чернокожие женщины стали привычными моделями и замелькали в периодике моды. В то время дела у Карен шли плохо, и с отчаяния она наняла Дефину как выходящую модель для своего первого шоу. Таким образом Карен оказалась первым модельером Седьмой авеню, кто привлек к работе моделью черную девушку. Как коллекция нарядов, так и модель произвели сенсацию. С тех пор, работая все время вместе, они прошли и через свадьбу Карен, и через различные любовные похождения Дефины, и через рождение ее дочери Тангелы — крестницы Карен, и через многое другое. Теперь Дефина руководила выставочном залом, штатом моделей для показа одежды, отделом продажи и даже иногда принимала заказы. Они были не только очень близки — они были живым дневником друг друга и хранили мелкие будничные воспоминания более чем десятилетнего периода совместной ежедневной работы, которая часто длилась по десять, двенадцать, а порой и пятнадцать часов в сутки.
— Послушай, Ди, в твои восемнадцать лет ты тоже гуляла ночи напролет, и не с одним, — напомнила Карен подруге. — Да, да, не спорь, так и было, когда ты была молода.
— Было, я и не спорю. Но я не позволяла парням трахать себя на кухонном столе и будить свою мамочку, — энергично запротестовала Дефина. — Он снял с нее трусики, и ее голый зад был прижат к крышке моего мраморного столика, как тесто к противню. Когда я вошла, он вскарабкался на стол со своим Джонсоном наружу, — она покачала головой.
— И что ты сделала?
— Я вышвырнула эту мразь из дому. Это мой дом, моя кухня и мой чертов стол! Я не хочу отдирать губкой со стола его липкие паховые волосы.
Дефина была крупной и высокой женщиной, и Карен вполне могла представить себе, как она вышвыривает парня из своей элегантной городской квартиры на Сто тридцать восьмой стрит. Похоже, что она делала это не первый раз.
Дефина скрестила руки на груди, отвернулась и стала смотреть в окно.
— Знаешь, что самое печальное в этой истории? На какую-то секунду у меня закралось подозрение — а не ревность ли это с моей стороны… Нет, нет, я знаю, что парень — дерьмо собачье. И все же, а вдруг это только зависть? Прошло с полгода, когда я в последний раз… и не исключено, что пройдет столько же до следующего раза.
Карен потрепала подругу по плечу.
— Ну-ну, запомни — ты тут ни при чем, с тобой все в порядке. Просто мы живем в Нью-Йорке девяностых годов. А в этом городе ни одна из моих незамужних подруг не может найти приличного парня. Если бы у меня не было Джефри, я бы, наверное, повесилась.
— А ты попробовала бы остаться одной, когда тебе под сорок и ты негритянка. Забудем об этом. Для меня никто никогда не найдется, — мотала головой Дефина. — Любой негр с мозгами, работой и крепким Джонсоном уже прикован к какой-нибудь сучке.
27 
