Лёгкий, ненавязчивый романчик 
79 
Элиза выглядела очень впечатляюще. Цвет наряда был в тон ее бледной коже, что было рискованно, но риск оправдался. Даже с такого далекого расстояния было видно, что монохромность наряда и кожи не затушевали Элизу, а наоборот, усиленные колебания вуали и складок платья делали ее достоинства еще совершенней. Нет, она не выглядела молодой. Она не выглядела и пожилой. В этот момент у нее не было возраста — она была прекрасней, чем когда бы то ни было. Слезы накатывались на глаза Карен, и ей пришлось проморгать их. Она не хотела пропустить ни секунды прекрасного видения, шедевра, созданного ею. На какой-то момент все сошлось вместе и сложилось так, как это возможно только в самом совершенном из миров. Мода, воспроизведенная на сцене, где и задумано ее действие, женщиной, которая умеет пользоваться ею, порой может превзойти само время и стать произведением искусства. Карен приняла как должное возраст Элизы, ее стиль, всю ее жизнь с радостями и страхами — и все это сумела объединить и превзойти красотой.
Джефри взял руку Карен в свою.
— Боже! — прошептал он, с трудом оторвав взгляд от Элизы и обернувшись к Карен. — Принимай поздравления!
Его гордость ее успехом резанула счастьем по напряженным нервам Карен.
Продвигаясь по проходу, Элиза прошла мимо Карен — прекрасный профиль, взгляд устремлен вперед в безмятежном сознании своей величественной красоты и достоинства. Карен следила за шествием, восхищаясь скольжением покрывала, наброшенного поверх вуали. За плечами Элизы Карен разглядела Ларри Кошрана в тот момент, когда он впервые увидел невесту. Его лицо преобразилось от любви, от шока, вызванного тем, что воплощение вечной красоты приближалось к нему в образе его невесты. Гости застыли в молчании перед совершенством и блаженным спокойствием Элизы. И только когда та остановилась перед алтарем, наваждение рассеялось и поднялся растущий гул голосов.
— Неправдоподобно! — говорил ей Джефри. — Мне наплевать на то, сколько в это вложено. Оно стоит того. Это принесет тебе славу большую, чем Приз Оукли. Мерседес следует позаботиться о достойном освещение в прессе.
Но сейчас бизнес не волновал Карен. Она слышала похвалы, гул одобрения, страстные призывы и зависть — но сейчас и это не имело значения. Это не было модным шоу, на которое она продает билеты. Она создала что-то особенное, удивительное, не зависимое от мнения других людей. Зная, как трудно было добиться такого эффекта, она упивалась результатом. Success d'estime — оцененный успех, о котором говорил Джефри, был лишь тоненькой корочкой на пироге. Карен откинулась на сиденье и слушала, как жених и невеста обмениваются клятвами в верности. Она чувствовала, что сейчас ей ничего не нужно от жизни.
Карен склонилась к Джефри.
— Мне плевать, что нам предложит Norm Со. Я не хочу продаваться.
Он повернулся к ней.
— Карен, это не вопрос выбора. Если мы не расширим компанию, то мы рухнем. Это наша единственная возможность.
— Но не после сегодняшних событий. Мы получим огромные заказы ото всех. Я знаю.
— Да, — скептически поддакнул он, — и еще большие финансовые проблемы.
Она поглядела на него, и ее губы были сжаты так же плотно, как и его.
— Я не продаюсь, Джефри, — решительно повторила она.
Часть вторая
Кайма и блуд
Одежда — это структура истории, строение времени.
12. Лиза и ее семейство
Лиза попыталась припомнить, когда в последний раз они с Карен вели действительно задушевную беседу. После ее неудачной попытки связаться с сестрой по телефону вышел номер журнала «Пипл» с фотографией Элизы Эллиот на обложке и со статьей о Карен внутри. В результате Карен, наверное, осаждают телефонные звонки, и не надо на нее обижаться. На этот раз пусть позвонит сама. Но звонка все не было. Ее обида на сестру возрастала. Делать ей было нечего. Уже долгое время Лиза томилась от скуки.
Но были и другие времена, когда она владела магазинчиком одежды, служившим прикрытием ее настоящих увлечений. Она была как наркоман, скрывающий свое наркотическое состояние видимостью деловой активности. Магазинчик отвечал всем ее запросам. Ей было куда пойти и отдохнуть от детей. Как хозяйка магазина одежды, она должна была быть соответственно одета, что давало ей возможность оправдать свою страсть к безудержному приобретению нарядов в манхэттенских магазинах, ощущать свою важность как потенциального оптового покупателя в демонстрационных залах Бродвея и даже исправлять проколы в выборе собственных нарядов — за Лизой замечали, что она вывешивала на продажу ношенные ею вещи как новый товар. Наконец, это давало ей нужный социальный статус, она завела очень полезные знакомства со своими клиентами. Ей даже удалось подружиться с некоторыми из них, иногда ценой скидки цен на покупаемую ими одежду. А то, что дружба оказывалась купленной, — об этом она не думала. Она не хотела думать о неприятном.
79 
