очень нудно 
134 
Остальное было понятно без слов. Фиона умирала. Ее маленькое тельце было раздавлено весом лошади. Все кости переломаны, а внутренности превратились в кровавое месиво. Ей уже не поможет ни один врач. Но при звуках отцовского голоса она приоткрыла глаза и прошептала:
— Па…
Он немедленно оказался рядом и сжал маленькие ручки.
— Я здесь, мое милое дитя, — выдохнул он, стараясь сдержать слезы. — Мне так жаль, Фи, Так жаль, что я не смог уберечь тебя.
— Любите… друг друга, — прошептала Фиона. — Люби… Мою… ма. Я… её люблю…
— Я люблю Аликс, девочка, — заверил он. — Люблю твою ма.
Фиона с трудом повернула голову и взглянула на Аликс.
— Передай… братьям… что я… их… любила… — выдавила она и закрыла глаза.
Малькольм поднял голову.
— Я очень тебя люблю, — : сказал он Аликс.
Та поднялась с кровати и, повернувшись к нему, отчеканила:
— Я никогда не прощу тебя за то, что ты сделал с нашими детьми.
Она медленно вышла из комнаты, а Малькольм, никого не стесняясь, зарыдал. Потрясенная скорбью господина, Фенелла удалилась. Сердце ее разрывалось от горя, но голова была куда яснее, чем у хозяев. Спустившись в зал, она увидела Айвера.
— Маленькая госпожа мертва, — с трудом выговорила она.
Вбежавший в зал отец Дональд услышал ее слова и перекрестился.
— Где она? — спросил он.
— Я вас отведу, — сказала Фенелла.
Они поднялись наверх, и Фенелла показала комнату, где лежала девочка. Оттуда по-прежнему доносились звуки рыданий.
Фенелла ушла, а отец Дональд переступил порог, шагнул к постели и, помазав лоб Фионы елеем, встал на колени и начал молиться. Закончив молитвы, он поднялся и подошел к безутешному отцу:
— Пойдемте, милорд, нам нужно поговорить. Женщины позаботятся о Фионе.
Он увел лэрда вниз, в его комнату, усадил и, налив виски в две рюмки, сел напротив:
— А теперь, милорд, расскажите, что случилось.
— Я виновен в смерти дочери. Мне следовало бы убить Робену, когда я застал ее со своим братом, — глухо пробормотал лэрд.
— Но мы уладили дело с Робеной много лет назад, — удивился священник. — Разве вы не отослали ее? Как она оказалась на ваших землях?
— Я отослал ее из дома. Если бы я отправил ее к семье, начались бы бесконечные неприятности. Она опозорила семью, и родные не приняли бы ее. И тогда началась бы вражда между кланами. На границе и без того неспокойно. Не хватало развязать новую войну — из-за женщины. И куда бы она пошла? У меня не хватило духу, несмотря на ее пороки, выбросить ее на улицу. Одному Богу ведомо, что бы с ней случилось.
Отец Дональд со вздохом покачал головой:
— У вас слишком доброе сердце, милорд. Значит, вы поселили ее в коттедже с двумя слугами, и только Бейн несколько раз в год привозил им припасы. Он знал, кто там живет?
— Да. Мне пришлось ему сказать, но он хранил мой секрет.
— Он знал, что епископ из Сент-Эндрюса дал вам развод, расторгнув брак с Робеной Рамзи? — продолжал священник.
— Да, он знал, что мой брак с Аликс вполне законен.
— Так почему же Робена выбрала именно этот момент, чтобы похитить Фиону? — недоумевал священник.
— Она мирно жила на пустоши целых семь лет. Не знаю, почему она вдруг возмечтала получить дочь, которую всегда отвергала. Я совершенно сбит с толку, — признался лэрд. — Правда, она узнала об Аликс. Робена всегда была очень ревнивой.
— Поговорите с Файфой. Может, она прольет свет на это дело, — посоветовал священник. — Как вы собираетесь поступить с ней и Рейфом?
— Они могут жить в коттедже, поскольку исполняли свой долг и заботились о Робене. С ней было нелегко. Но убить Фиону…
Он едва не расплакался. Да, мужчины не плачут о женщинах, но Пресвятая Богородица! Она была его дочерью! Никогда больше он не увидит ее смеющегося личика, не услышит веселого визга. Никогда больше она не поцелует его…
— Где тело Робены? — спросил священник, которому тоже хотелось заплакать.
— Там, где она погибла. И пусть гниет на дне пропасти!
— Мы с Бейном похороним ее. Пусть больше никто об этом не знает. Завтра поезжайте в коттедж и поговорите с Файфой и Рейфом. Они могут знать, что привело Робену в такое состояние. А теперь идите к жене и утешьте ее, ибо Фиона была ей такой же дочерью, как и вам. Должно быть, встреча с Робеной оказалась для нее огромным потрясением.
— Большим, чем вы думаете, святой отец. Я не считал нужным рассказывать Аликс всю правду. — Малькольм виновато покраснел. — Да и Робене ничего не говорил о разводе. Она так и считала себя моей законной женой. Можно только гадать, что она наговорила Аликс. Теперь та уверена, что я двоеженец и что ее дети запятнаны позором незаконного рождения.
134 
