Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
75 
– Ну хорошо.
Он слегка улыбнулся в ответ на ее холодный пристальный взгляд и приподнял ее подбородок.
И поцеловал, медленно и крепко, достаточно крепко, чтобы в ее горле родилось блаженное мурлыканье.
– Я буду очень благодарен, – повторил он.
– Ладно, и я выпью вина, когда ты поднимешься наверх.
Так он знал, почему она уехала! Возможно, это к лучшему. И может быть, она еще решит не позировать ему, но не потому, что ее запугали.
Потому что она разозлилась. И в самом деле, какой смысл заводить интрижку, поскольку дело обстоит так: его отец взбесил тебя, а ты взбесила его отца?
Секс, пробормотала она, отвечая на свой вопрос. Секс. Вот он, смысл. Или часть его. Основная часть – сам Аштон. Он ей нравится. Нравилось говорить с ним, быть с ним, смотреть на него, нравилось думать, как она будет спать с ним. Ситуация, скорее всего, еще усугубила это, и полное разрешение ситуации, скорее всего, это рассеет.
И что из того? Ничто в мире не вечно. И поэтому жизненно важно выдавить весь сок из их отношений прямо сейчас.
Она сняла платье с вешалки. Изучила, вместе с цветным подолом нижней юбки. Ее очень быстро переделали, но для Аша, вероятно, все делают с молниеносной скоростью. К счастью для него или для нее, она надела сегодня новый лифчик.
Раздевшись, она повесила свое черное платье на все случаи жизни и скинула черные туфли. И превратилась в цыганку.
Теперь платье сидело идеально, а новый лифчик высоко поднимал груди. Иллюзия, но лестная. Лиф облегал ее торс, переходя в огненно-красную широкую юбку. Один поворот, и яркие оборки нижней юбки вспыхнули многоцветьем.
Он знал, чего хочет. И получал это…
Жаль только, что из косметики у нее только блеск для губ и салфетки для снятия макияжа. И нет изумрудов, которые он хотел на ней видеть.
Дверь открылась.
– Вот твое вино.
– Мог бы постучать.
– Зачем? Платье подошло, – продолжал он, не обращая внимания на ее негодующее фырканье. – То, что надо. Но теперь мне требуется выражение твоих глаз, чувственное, страстное… и темные губы.
– У меня нет макияжа.
– Вон там его полно.
Он показал на шкаф с дюжиной ящичков.
– Ты не смотрела?
– Я не открываю чужие ящики.
– Ты, возможно, одна из пяти человек в мире, которые могут сказать это и не солгать. Взгляни и воспользуйся всем, что нужно.
Она открыла первый ящик, и глаза у нее выкатились из орбит. Тени и карандаши для глаз и подводки, пудра, крем, туши с одноразовыми палочками, и все рассортировано по цвету и предназначению.
Она открыла следующий: основы, румяна. Бронзеры. Кисточки и еще кисточки.
Боже, Джули заплакала бы от счастья и благоговения.
Она открыла следующий ящик. Помада. Блеск для губ, карандаши для губ.
– Все мои сестры постарались…
– Ты мог бы открыть свой бутик.
В других ящиках лежали украшения: серьги, подвески, цепочки, браслеты.
– Просто глаза слепит.
Он встал рядом, порылся в содержимом ящика.
– Попробуй это, эти и да… вот это.
Все равно что играть в переодевания, решила она и пустилась в поиски.
Черт, может, у нее что-то и получится.
Она выбрала бронзер, румяна, тени для глаз и тушь и нахмурилась:
– Собираешься стоять здесь и наблюдать?
– Пока что да.
Она пожала плечами, повернулась к зеркалу и начала краситься.
– Мне извиниться за отца?
Их глаза встретились в зеркале.
– Нет. Ему пришлось сделать это ради себя. Я не стану злиться.
– Я не стану его оправдывать. Он может быть человеком трудным, даже при самых благоприятных обстоятельствах. А эти – далеки от лучших. Но у него не было никаких прав обращаться с тобой подобным образом. Ты должна была найти меня и поговорить.
– Считаешь, что твой папочка ранил мои чувства? Это его дом, и он явно не хотел моего присутствия. Какой отец пожелает видеть рядом с сыном женщину, которую считает интриганкой, золотоискательницей и лживой пираньей?
– Никаких оправданий, – повторил Аш. – Он был не прав во всем.
Она смешала тени, изучила эффект.
– Ты поссорился с ним.
– Это трудно назвать ссорой. Мы очень ясно высказали друг другу противоположные мнения.
– Я не хочу быть клином между тобой и твоим отцом. А теперь вам всем особенно нужна семья.
– Если ты клин, он сам вставил тебя между мной и им. И теперь пусть пожинает плоды случившегося. Но ты должна была прийти и сказать мне.
Она положила румяна на щеки.
– Я сама веду свои битвы.
75 
