очень нудно 
48 
— Что вы хотите этим сказать? — с любопытством спросил Малколм.
— Это трудно объяснить, — неуверенно ответила Марсия, словно испугалась того, что сказала. — Я имела в виду, что Джасмин Френч сможет представить себе одновременно как прошлое, так и будущее Грейлинга, она способна в единой картине увидеть всю историю этого дома и семьи. Вы и я — лишь небольшая частичка дня сегодняшнего. А сколько всего может произойти завтра, не так ли? Не меньше, чем в прошлом. И хотя многое уже забыто и утрачено, все это составляет общую картину. Боюсь, мне не удалось достаточно четко выразить свою мысль.
— Мне кажется, я вас понял, — поддержал ее Малколм.
Поистине это утро было полно сюрпризов. Он и не подозревал, что Марсии приходят в голову рассуждения подобного рода, но, подумав, вдруг ясно представил себе то, о чем говорила Марсия.
Перед его мысленным взором прошла история. Он видел, как строился дом и в нем поселился первый лорд Грейлинг, а за ним широкой, змеящейся меж берегов рекой текли поколения Грейлингов: сыновья, дочери наполняли отчий дом, а затем улетали из гнезда в большой мир. За ними следовали другие, пока наконец, чисто случайно, в этих древних стенах не оказался и он, Малколм, а рядом с ним его жена, Марсия.
Джасмин Френч вдруг представилась сидящей на вершине высокого холма, а перед ней раскинулась панорама: вся история Грейлингов — прошлое, настоящее и будущее.
Его мысли прервал вопрос Марсии, он долетел до него словно издалека:
— А кто после вас унаследует поместье, Малколм?
В начале первой недели июля в Грейлинг приехала Джасмин Френч. Как только она в дорожном коричневом костюме вышла из автомобиля, Марсия, сбежав с крыльца, бросилась ей навстречу.
Джасмин была искренне взволнована встречей с нею, а обстановка, в которой произошла эта встреча, убедила ее в материальном благополучии девушки, что очень обрадовало и успокоило писательницу.
Она была готова от всего сердца обнять и поздравить Марсию, пока не увидела Малколма, а потом их с Марсией рядом. И тут Джасмин охватило сомнение, а потом и недоумение.
Зрелые годы и житейский опыт сделали ее строгим судьей человеческих характеров. Нередко ее проницательность надолго лишала покоя многих из тех, с кем ей доводилось встречаться.
Она неохотно покидала свой дом, но письмо Марсии и прозвучавшая в нем настоятельная просьба погостить у нее заставили Джасмин принять приглашение и приехать в Грейлинг.
В письме Марсия очень коротко сообщала о своем браке, даже не пыталась что-либо рассказать о муже, зато не поскупилась на выражения восторга, описывая его старинное поместье.
В конце письма она, однако, добавила:
«Пожалуйста, пожалуйста, приезжайте. Вы мне так нужны».
Это было подобно крику о помощи, и Джасмин не могла не отозваться.
Она уже видела светящееся радостью лицо Марсии и готовилась искренне пожелать новобрачной счастья.
Бывая ежегодно в Каннах, Джасмин Френч успела привязаться к Марсии и, когда они потом надолго расставались, часто думала о ней.
Поскольку Джасмин воспитала кучу собственных братьев и сестер и много общалась с молодежью, ей при первой же встрече с девушкой достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она несчастна и, возможно, переживает крах своих иллюзий.
После более длительного общения с Марсией Джасмин узнала, как тяготит бедняжку ее вынужденное заточение на юге Франции. Марсия тосковала по Англии и чахла, как растение, пересаженное в чужую почву.
Приезжая в Канны, Джасмин Френч как могла скрашивала монотонную жизнь девушки, приглашала ее к себе на виллу, давала ей читать книги, много рассказывала об Англии, ее сельских пейзажах и деревушках и наблюдала, как от ее рассказов загораются глаза Марсии, которая слушала ее как зачарованная.
Однако Джасмин не видела возможности чем-то помочь своей молоденькой поклоннице. На Ривьере много говорили об ее отце, полковнике Флетчере, и мисс Френч, которой не нравились все эти пересуды и сплетни, не торопилась знакомиться с ним.
Прочитав в «Таймс» извещение о браке Марсии, она испугалась, что девушку все же подцепил в поисках развлечений какой-нибудь беспутный отпрыск английских пэров.
Угадав подлинную, еще не разбуженную глубокую натуру Марсии, Джасмин опасалась, что человек, которого прельстила красота девушки, вполне возможно, ошибочно представлял себе ее характер.
48 
