очень нудно 
81 
– Глупости, – укоризненно и очень по-британски ответил он. – В галерее ты была самой красивой из женщин, остальные тебе и в подметки не годились. Какая разница, сколько тебе лет? Мне нет до этого дела, почему же тебе не все равно? Я же видел, как мужчины смотрели на тебя и наперебой рвались знакомиться с тобой. Даже мой германский издатель попросил твой номер телефона, но я не дал. Я первый тебя нашел, – он улыбнулся.
– Спасибо тебе за это, – разговор с издателем получился увлекательным, но продолжать знакомство с ним не имело смысла. Вероника была счастлива с Эйданом, ее забавляло то, как он ревнует ее, превращаясь в настоящего собственника: это было лестно, доказывало, что ему не все равно. Она добавила: – Все вокруг выглядят гораздо более стильно, чем я.
С черными кожаными джинсами она надела туфли от «Шанель», а люди в зале были обуты в шлепанцы и кроссовки. Многие, казалось, одевались в магазинах секонд-хенда. Умением сочетать вещи, создавая авангардные ансамбли, Вероника не обладала и не желала приобретать его. Эйдан носил черные ковбойские сапоги, которые разыскал в магазине винтажной обуви в Лондоне. Предыдущий хозяин сапог, кем бы он ни был, изрядно потрепал их. Выглядеть так же, как он, Вероника не смогла бы. Но ей был присущ шик, все ее вещи были подобраны в одном стиле – изысканном и утонченном, который отсутствовал у окружающих.
– Я горжусь тем, что ты со мной, – негромко произнес Эйдан. – Остальное неважно. Если бы я хотел быть с девчонкой, у которой на груди вытатуирован гриф, вокруг шеи – змея, лицо попорчено пирсингом, а на футболке дыры, я познакомился бы с ней. Здесь таких полно. А ты – единственная.
Он улыбнулся ей, она поняла, что он не шутит, и вздохнула с облегчением. И призналась, что вначале чувствовала себя не в своей тарелке, а потом немного забылась и успокоилась, разговорилась с людьми, нашла интересных собеседников. Посетители на выставку собрались отовсюду, но все говорили по-английски.
Следующие два дня они осматривали Берлин: побывали в Музее фотографии, одном из Государственных музеев Берлина, а также в Музее современного искусства, размещенном в бывшем здании Гамбургского вокзала, катались по городу на машине, побывали в Ботаническом саду, долго разглядывали витрины на Курфюрстендамм. По настоянию Вероники они отправились в Еврейский музей с Башней Холокоста, почтить память погибших евреев. Смотреть на снимки и экспонаты и слушать экскурсовода было очень тяжело. На обоих музей произвел глубокое впечатление, и когда они снова вышли на солнечную улицу, оба долго молчали. Тягостные впечатления оказались стойкими, Вероника понимала, что увиденное забудет нескоро. Следующие два часа, гуляя по городу, они говорили о музее, потом вернулись в отель и легли отдохнуть перед ужином. Несколько дней с момента прибытия Вероники в Берлин выдались насыщенными, и она радовалась каждой минуте. Неожиданно у нее началась намного более интересная жизнь, чем в предыдущие годы.
Она думала об этом, лежа в постели. Эйдан дремал. Внезапно зазвонил телефон Вероники: это была Тимми.
Вероника ответила шепотом, не желая разбудить Эйдана.
– Ты где? – спросила Тимми. – В кино? Почему ты шепчешь?
– Я не одна, – объяснила Вероника, осознав, что ей все чаще приходится утаивать правду от дочерей. Но объяснить присутствие Эйдана, особенно в ее постели, было немыслимо. У Вероники вдруг появилась тайная жизнь – впервые за все время. Раньше ничего подобного с ней не случалось. – А в чем дело?
Голос Тимми звучал особенно серьезно и напряженно, как будто она хотела сообщить о чьей-то смерти. Вероника сразу заметила это, хорошо зная своих детей.
– Сегодня мы получили письмо – точно такое же придет и тебе. Берти подает на нас в суд. Он требует четвертую долю всего наследства, в том числе шато, и намерен добиваться, чтобы Софи Марнье исключили из числа наследников, поскольку при жизни папа так и не признал ее дочерью.
– Это не имеет значения, – спокойно возразила Вероника. – Оставить наследство можно кому угодно. В том числе и своей собаке, по крайней мере, в Штатах. Во Франции дети имеют право на две трети имущества, но в США такого закона нет. Так что он ничего не сумеет отнять у Софи.
Она задумалась, есть ли у Берти шанс переубедить остальных. Неизвестно, но Пол ясно дал понять, почему вычеркнул Берти из своего завещания, и эти объяснения были разумными и справедливыми, тем более что Пол уже немало дал сыну раньше.
81 
