Лёгкий, ненавязчивый романчик 
57 
В небольшой, казенного вида комнате сидели двое: Интагар и как раз наливавший себе вина незнакомец: в потрепанной монашеской рясе, невысокий, плюгавенький, почти совершенно лысый, с незначительным, скучным лицом. Увидев его, Сварог даже почувствовал нечто вроде легкого разочарования: этого недомерка плюгавого больше года искали по всему Харуму и агенты восьмого департамента, и все тайные полиции Сварога, и все четыре Братства Единого, и даже братья-рыцари из военных орденов Симаргла, тоже не питавшие любви к Князю Тьмы, — тысячи людей сбивались с ног…
Монах отставил бутылку и уставился на Сварога с почтительным страхом. Сварог, оглядевшись, кивнул Яне на расшатанный канцелярский стул, сам уселся на другой. Достал из воздуха сигарету, прикурил, сказал ворчливо:
— Интагар, вы бы мебелишку обновили, что ли, а то сидишь и не знаешь, когда ножки подломятся… Мало я вам денег выделяю?
— Прослежу лично, — заверил Интагар. — Я не думал, что именно здесь…
— Ладно, — махнул рукой Сварог. — Давайте к делу. Как случилось, что этого субъекта больше года не могли найти? Должны быть веские причины…
— Они и сыскались, государь… — ответил Интагар. — И монахи из Братств, и наши люди, и все прочие искали брата Юло… А он уже не один год жил под другим именем… (монашек угодливо покивал). Видите ли… Все как-то забыли про орден братьев парротинов. Самый маленький и захудалый, всего-то три монастыря — в Ронеро, в Снольдере и на Катайр Крофинде. У них одних и принято каждые семь лет принимать новые имена — согласно абзацу в какой-то книге…
— Святой Пригенус, — шелестящим шепотом, явно желая угодить, подсказал монашек. — «О сущности духовной и телесной», глава…
— Это неважно, — сказал ему Сварог. — Продолжайте, Интагар.
— В общем, государь, парротины давным-давно считают, что каждые семь лет телесная сущность человека обновляется полностью — вот и меняют имена. Еретиками их, как мне объяснил брат Кормик из Братства Святого Роха, все же не считают, но относятся без особого расположения, распространения их взгляды не получили, вот и прозябают… Девять лет назад этот вот проказник, состоя в монастыре братьев-синоритов, стянул и пропил несколько серебряных сосудов из монастырской церкви (монашек в ужасе вжал голову в плечи). Ну, быстро выяснилось… Сосуды нашли у трактирщика, выкупили, хотели сначала лишить этого прохвоста сана, но решили не поднимать шума, чтобы не было ущерба для репутации ордена, — у монахов такое тоже случается, не только в обычной жизни… Выставили его за ворота, до конца жизни переведя в странствующие монахи, а все упоминания о нем из монастырских книг вычеркнули. Этот монастырь тоже проверяли, но не было ни строчки о брате Юло… Странствовать до смерти ему не хотелось, он и прибился к парротинам, — Интагар ухмыльнулся. — Во всех прочих орденах проверяют прошлое таких вот гостей, одни парротины, скудные числом, сплошь и рядом принимают кого попало. Через семь лет ему, как у них полагается, переменили имя, так что он уже два года живет как брат Ксантий, а монастырские книги у них запущены и толком не ведутся. Многие братья-парротины выпить не дураки, хотя и не докатываются до такого, как этот вот… Один из них попался нашему агенту в кабачке, помянул мельком об этой истории — наш тут же доложил, и мы потянули ниточку…
— Что же это вы так, брат Ксантий? — усмехнулся Сварог. — Знаю я иных служителей божьих, что позволяют себе разные… вольности. Все мы — живые люди, даже святой Рох в молодости изрядно покуролесил, но чтобы церковную утварь пропивать…
— Еще лет двести назад на костер бы отправили, — злорадно сказал Интагар. — Мне монахи говорили…
Плюгавый монашек уставился на Сварога с нескрываемым ужасом, явно ожидая для себя самого худшего. Прошелестел, бледнея и потея:
— Ваше величество, черт попутал…
— Ну да, конечно, — кивнул Сварог. — В таких делах всегда черт виноват, а человек — нисколечко… Ну, успокойтесь, брат Ксантий, успокойтесь. Наказывать вас я не собираюсь. Это дело не светское, а церковное, моему суду не подлежит, коли уж вас столько лет назад отпустили с миром, так тому и быть… Налейте себе стакан, если хотите. Интагар, помогите ему, а то он и прольет все, и себя обольет… Да не тряситесь вы так, отец Ксантий, — сказал он мягко. — Наказывать вас никто не собирается, а вот вознаградить по-королевски могу. Выпили? Отлично. Если перестанете трястись как овечий хвост и будете отвечать на мои вопросы толково, велю еще бутылочку принести, да получше, чем этот пиркет для кухонных мужиков… Ну?
57 
