очень нудно 
34 
— Какое облегчение, — сухо отвечала Мария. — У Риса такой опыт в сердечных делах!
— Но все ведь закончилось хорошо, — напомнила ей Сьерра.
Рис тоже не испытывал большого желания поддаваться чувствам. Наоборот, он в буквальном смысле сбежал, узнав, что Мария ждет близнецов. Однако теперь еще надо было поискать более преданного и заботливого отца.
Они обе уселись по-турецки на пол перед чайным столиком, и Сьерра принялась изливать сестре душу.
— Он образумится, — пообещала Мария, — так же как и Рис.
— Да что ты говоришь, — пробормотала Сьерра, мрачно разглядывая свой сандвич. — Шесть месяцев назад я не замечала за тобой такой уверенности.
— Все верно, — признала Мария. — Но у Риса были веские причины избегать нового романа.
— Наверно, у Доминика они тоже есть.
— Но он не потерял жену, — возразила Мария, — которая к тому же была беременна.
— Зато Доминика бросила невеста, прямо у алтаря. Это, должно быть, тоже очень больно.
Сьерра могла представить, что ощутил тогда такой гордый человек, как Доминик. И могла понять, почему он не хочет снова оказаться в плену чувств.
Стивен, который, все это время размахивал ручками и раскачивался взад-вперед, стараясь дотянуться до сандвичей, опрокинулся на спину и заревел. Мария подхватила его на руки и принялась утешать, пока он не успокоился, а потом посадила обратно на пол.
— Ты должна вести себя с Домиником точно так же.
Сьерра моргнула.
— То есть? Взять на ручки, погладить, приласкать и уверить, что все будет в порядке? По-моему, не очень удачная мысль.
— Ты должна быть рядом с ним, — пояснила Мария. Она пощекотала Стивена, добившись от него ответной улыбки. Он загукал и засучил ножками.
У Стивена были голубые глаза отца и дяди, и Сьерре вдруг подумалось, каково это будет — родить ребенка от Доминика. Почему-то от этой мысли стало больно.
— И ты полагаешь, — спросила она, — что Доминик тоже поймет, что нельзя навечно отгородить свое сердце от привязанностей?
— Да, — ответила Мария после секундной заминки.
— Я просто-таки проникаюсь твоей уверенностью, — сухо заметила Сьерра.
— Что ж, — уступила Мария, — Рис и Доминик — разные люди. Доминик более жесткий. Более деловой, серьезный. Но ради бога, одно дело — быть брошенным невестой и совсем другое — потерять жену!
— А может, и нет. Однако в любом случае он, похоже, не собирается влюбляться в меня. Рис хотя бы был твоим другом…
— Ну, с чего-то надо начинать.
— Вот-вот, мы с Домиником начали с постели — и мне кажется, после такого начала перспективы на будущее не более радужны, чем если бы, мы начали с простой дружбы.
— И все-таки какие-то перспективы есть. Куда подевался твой оптимизм? Где твоя беспримерная самоуверенность?
— Похоже, скончались прошлой ночью.
— Брось, — решительно сказала Мария. — Не позволяй себе расслабляться.
— А вчера ты говорила мне, что он — безнадежный случай.
— Оказалось, что нет.
— И с чего ты это взяла?
— С того, что он женился на тебе. Вряд ли он поступил бы так, если бы был совершенно равнодушен к тебе.
— А может быть, как раз наоборот, и он решил, что так будет лучше! От чувств одни проблемы.
Мария внимательно посмотрела на сестру.
— И ты на самом деле так думаешь?
Прежде чем ответить, Сьерра долго колебалась, а потом медленно покачала головой. — Нет. Но…
— Так дай ему шанс. Просто будь рядом. Стань с ним единым существом.
Сьерра хотела верить, что это сработает. Хотела надеяться. Но ей было страшно.
— А если… если это не сработает? — едва смогла выговорить она.
— А что ты теряешь? — мягко заметила Мария.
— Ты права, — сказала Сьерра.
Когда вечером Доминик открыл дверь, навстречу ему выплыл соблазнительный запах. Совсем как накануне.
Впрочем, решил Доминик, Сьерра наверняка готовила для себя, и аппетитный запах — единственное, что осталось от ее трапезы.
Уже перевалило за восемь. Сначала Доминик был на совещании вместе с Кентом и двумя другими сотрудниками. Потом не торопясь, перечитал то, что они обсудили, сделал несколько заметок и записал кое-что на диктофон, чтобы Шайла утром сделала распечатку. Он работал с той тщательностью, которая отличала его раньше, пока в его жизнь не вошла Сьерра и его разум не затмевали желание и мысли о пурпуроволосой женщине.
34 
