49 
Сегодня они не дразнили друг друга. Их голод и страсть были слишком велики, они слишком долго ждали того момента, когда смогут слиться воедино.
И наконец, это случилось. Сьерра ощутила себя наверху блаженства, словно получила то, чего ей так давно недоставало. И это чувство завершенности заставило ее замереть от счастья и восторга, забыв о необходимости дышать. А потом она подалась навстречу Доминику и услышала, как он резко вздохнул.
— Доминик, — прошептала она. — Все в порядке?
— В порядке? — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Да мне в жизни не было так хорошо.
И они задвигались в едином, плавном, почти ленивом, томном ритме. А потом что-то изменилось, словно постепенно стала натягиваться струна или сворачиваться тугая пружина. И на последнем витке они, содрогнувшись, растворились друг в друге, чтобы снова стать целым.
Единым целым.
На следующее утро они гуляли и пели под дождем.
Сьерра вытащила Доминика на пляж в самый разгар ливня, заявив:
— Мы же все равно собирались купаться! Так какая разница, с какой стороны мокнуть? — И принялась танцевать на песке. Доминик не танцевал, но танцевало и пело его сердце. Его душа. И все его тело. Ну, если не считать ног. — Ты отлично танцуешь, — заявила Сьерра, когда Доминик отказался присоединиться к ней. — У тебя хорошо получалось на палубе яхты.
— Но тогда была музыка, — возразил Доминик.
— Она звучит и теперь. В моем сердце. — Сьерра схватила Доминика за шею и прижала его голову к своей груди. — Слышишь?
Но ему хватало и своей собственной музыки. Он поцеловал ее, потом подхватил на руки и побежал прямо в море.
Они вынырнули, отплевываясь и фыркая. Потом принялись играть и бороться в волнах. А когда закончился дождь, вышли на берег и разлеглись на влажном песке, едва переводя дыхание, объятые желанием.
— Я мог бы заняться с тобой любовью прямо здесь, — пробормотал Доминик.
— Мы не одни, — заметила в ответ Сьерра и кивнула головой в сторону маленьких девочек, которые играли на берегу примерно в миле дальше по пляжу.
— Да они ничего не узнают.
— Не узнают, — согласилась Сьерра, — потому что мы пойдем в дом.
Они занялись любовью в душе, потом отправились в постель, и, едва успели одеться и привести себя в более-менее приличный вид, приехала Эстелла, чтобы убраться в доме.
— Эх вы, сони, — с мягкой укоризной проговорила она.
— О, — жизнерадостно улыбнулась Сьерра, — Доминик уже давно встал. — И она захихикала, вызвав у мужа краску на лице.
Потом он привлек ее в свои объятия и крепко обнял.
— Я позабочусь, чтобы эта красавица не мешала вам, — пообещал он. — Пошли. Мы будем гулять по пляжу.
На этот раз они не плавали, а сидели на песке и строили замки, потому что так развлекались Доминик с братьями, когда были маленькими. Ему показалось, что заняться этим со Сьеррой, — самое то, потому что теперь она стала частью семьи.
— Когда у нас будут дети, мы будем строить замки с ними, — заметил он.
Сьерра подняла голову и посмотрела на Доминика огромными глазами.
— Дети? — едва слышно переспросила она.
— Но ты же хочешь детей, ведь так? По крайней мере, мне так показалось. Ты умеешь с ними ладить.
— Мне очень хочется детей. — На лице Сьерры было такое выражение, словно Доминик только что снял с неба звезду и подарил ей. — Я просто не знала, хочешь ли ты… — Она замолчала и как-то неловко пожала плечами.
— Я хочу завести детей, — твердо ответил Доминик. — И я буду любить их. У меня в голове не укладывалось, как Рис мог бросить Марию, узнав, что она носит его ребенка.
— Я припоминаю, что ты не особенно скрывал его убежище, — с озорной улыбкой сказала Сьерра.
Доминик тоже вспомнил тот день, когда пурпурноволосая фурия ворвалась в его кабинет и пригрозила самой страшной карой, если он не откроет ей местонахождение своего брата.
— Ты и не получила бы от меня никаких сведений, если бы я не был согласен, что ты имеешь на то полное право! Мужчина должен нести ответственность за своего ребенка. И у него есть обязательства перед его матерью.
Их взгляды встретились. И в следующее мгновение они уже стояли коленями прямо в центре замка, обмениваясь неистовыми поцелуями, которые могли бы привести к самым серьезным последствиям, если бы Сьерра внезапно не отпрянула от Доминика.
Тот застонал.
49 
